при выплывшем Месяце… и без памяти юркнул обратно за дверь, еле-еле дух перевел.
И вот, когда заглянула туда осмелевшая молодая хозяйка, пузатый голенький старичок высунул из-под полка конец бороды, позеленевшей от плесени:
— Скажи, хозяюшка, а что ваша кошка? Жива ли?..
— Жива, — не растерялась смышленая женщина. — Как не жива! Вчера только еще семерых таких принесла.
— Ой, горе! — не в шутку напуганный, разохался Банник. — Ты уж сюда, сделай милость, не допускай ее!
На том поладили. С тех пор жены ходят в баню рожать, и, говорят, Банник им помогает. И все Люди, напарившись, благодарят его и не забывают оставить душистый веничек, лоханку чистой воды. И никогда не моются больше трех пар подряд — Банник этого не любит по-прежнему:
— Не в свой пар не ходи!
ОГНЕННЫЙ ПАЛЕЦ И ЛЕДЯНОЙ ГВОЗДЬ
Целый год Перун провел на Земле, в закопченной кузнице Кия. Но наконец зафыркали у ворот крылатые скакуны, впряженные в чудесную колесницу, настало время прощаться.
— Ты меня научил всему, господине, — молвил Кий. — Вот, прими в подарок на память…
— Что это? — удивился Перун.
— Это огненный палец, — ответил кузнец. — В нем частица сути Огня. Все, чего он коснется, должно немедля ожить, если только оно не всегда было мертвым. Испробуй!
— Не откажусь, — сказал Бог Грозы. Вытянул из поленницы дубовый обрубок, примерился и чиркнул огненным пальцем. Метнулось, на миг ослепило белое пламя… и вот диво: давно высохшее полено в руке Перуна тотчас стало расти, выпускать зеленые ветви, потянулось к земной влаге толстенькими корешками.
— Хороша ли работа? — улыбнулся кузнец. Перун засмеялся впервые за целый год:
— Совсем кудесником стал!
Кий разгреб землю, делая ямку, и сын Неба бережно опустил в нее деревце:
— Пусть растет.
Дубок принялся и за одно лето вымахал в могучее, стройное дерево. Его так и прозвали — Перуновым дубом, стали чтить, оставлять на ветвях когда пестрые лоскутки, когда обыденные — вытканные за день — полотенца, прося о чем-нибудь Бога Грозы. Обнесли оградкой. Кончилось тем, что Кий надумал перенести кузню подальше. Начал облюбовывать место, и тогда вновь явился к нему Перун:
— Покажу, где ставить… Пора уже тебе железо ковать.
Он научил Кия искать по болотам руду — первородную кровь Земли-матери. Научил плавить ноздреватые крицы железа и крепко бить их молотом на наковальне, очищая огнем. Выучил, наконец, готовить упругую сталь и сочетать ее с вязким, мягким железом, чтобы не гнулись, не тупились и не ломались лемехи и клинки… Многими невиданными прежде искусствами овладел кузнец. И все это, конечно, под воркотню старцев, давно успевших забыть появление медных ножей на смену палицам и каменьям и собственное тогдашнее недовольство: