— Никак нет. Хороших больше нет…
— Значит, то, что вы мне сейчас доложили, по вашему, хорошая новость??? — Тихомиров оторвал взгляд от карты и сверкнул глазами на лейтёху, — А что же, тогда для вас плохие???
Если бы генерала сейчас выпустили на Испанскую корриду, быки бы умерли от одного его взгляда. Тихомиров был в ярости.
— Что, глаза опустил, барышня тургеневская? Докладывай дальше!
— 6-я несёт потери, — лейтёха собрался и вновь вытянулся в струну, — по донесению. на 18:50 у них восемь двухсотых и около двадцати пяти трехсотых. Майор Молодов — тяжелый трехсотый. Разрешите идти, товарищ генерал — лейтенант?
Генерал Тихомиров плюхнулся в кресло и взявшись за голову облокотился на стол локтями. Последние слова лейтёхи он не слышал.
— Иди, лейтенант, — подполковник ответил за Тихомирова, — Иди, сынок.
Лейтенант развернулся на каблуках и пулей выскочил из кабинета.
— Давайте, ребята, — Букин подошел к разведчикам, — бегом в гарнизонную оружейку. Старший прапорщик Анатолиев предупрежден. Я думаю, что выкладки для вас готовы. Аллюром, мальчики!!! — но едва Гангрена открыл дверь, подполковник добавил, — Да, парни… Вы это… По осторожней там. 4-я рота вас не сможет прикрыть. Удачи вам, братцы, — подполковнику было тяжело прощаться с разведчиками, — Всё! Бееегом!!!
Гангрена и Китяж выбежали из кабинета и понеслись по лестнице на первый этаж.
— И чтоб вернулись все! Слышите? Все! — крикнул им в след Букин, но разведчики его уже не слышали. Они получали оружие у седого прапора.
* * *
— Давайте, в темпе вальса, а то Бузони с Аббатом уже десять минут назад принарядились и вас у "мясорубки" на ВПП дожидаются. — старший прапорщик Анатолиев, он же — Фашист, действительно имел арийскую внешность и командный голос. Но свою погремуху он заслужил не сходством с древним народом. На его слегка поседевшей голове в любое время года была надета кепка — Гансовка. Конечно, за столько лет службы. он и сам привык к своему прозвищу и даже иногда, начинал вести себя соответствующе. Например, третий стакан с авиационным "шилом", он поднимал в духе доктора Геббельса. "Перепашем Кавказ на картофельное поле!" — кричал он набубенившись, но на это ни кто не обращал внимания. Война. Война никогда не меняется. И каждому на этой войне крышу рвёт по разному.
Однако, не смотря на свою дружбу с летунами, которые регулярно таскали ему это самое "шило", Фашист держал свою оружейку в полнейшем порядке, со свойственной ему фашистской педантичностью.
Вот и сейчас, принимая у разведчиков их штатное оружие, он заранее занёс все номера в "журнал учёта принятого вооружения". А то, что готовилось к выдаче, и сейчас аккуратно лежало на длинных, наспех сколоченных подмостках, заботливо прикрытое брезентом, уже было занесено в журнал вооружения сданного.