Лорел ясно помнила последовавшее противостояние, весь ужас и унижение, память о которых ничуть не потускнела с годами.
— Ты гадкая себялюбивая девчонка! Как ты могла сотворить такое позорище для своей семьи? — Это говорил отец, который был гораздо добрее матери.
— Ты шлюха! — Мамочка никогда не смягчала выражений. — Ты грязное мерзкое существо! Кто он? Кто этот негодяй? Твой отец немедленно бросит ему вызов и всадит в него пулю! А если отец промахнется, я сама позабочусь о судьбе этого негодяя!
Все это перемежалось увесистыми пощечинами, чтобы попреки звучали убедительнее. Затем ее за косу втащили в комнату… дальнейшие воспоминания были еще ярче.
Шесть месяцев она провела в строжайшем заключении, живот ее рос, а душа съеживалась, пока Лорел не дошла до самых униженных молений… Что, кстати, ей ни чуточки не помогло.
Однако все это не шло ни в какое сравнение с тяжелейшими тридцатишестичасовыми родами, к которым она была совершенно не готова. Откуда могла невинная девушка что-то знать о мучительных сокращениях и разрывающей боли? Лорел решила, что умирает. А к концу сама хотела умереть.
Потом раздался этот тихий прерывистый крик… а потом небрежная жалость повитухи.
До той минуты, пока повитуха не сказала Лорел, что ее дочь мертва, она еще почему-то верила, что Джек вернется и все уладит. Да, до того момента, когда ее оставили наедине с пустым животом и разбитым сердцем, Лорел верила в это.
Как глупое дитя, наслушавшееся сказок.
Или как простодушный доверчивый идиот, которого ограбили и бросили на дороге, считая мертвым.
Она сохранила секрет Джека… его тайну. На протяжении всех бед, ударов, оскорблений… и заточения она держала язык за зубами и верила… верила. Ее родителям так и не пришло в голову, что осквернителем их дочери был лорд Редгрейв.
Он был обожателем Амариллис и долгие месяцы где-то отсутствовал. В любом случае на их глазах он никогда не обращал внимания на Лорел. Они забыли о нем, едва выбросив за порог.
Точно так же, как Джек позабыл о ней.
А Джек в своих комнатах закончил завязывать галстук и отвернулся от зеркала. Мелоди лежала посреди комнаты на ковре и энергично размахивала в воздухе ножками, одетыми в чулочки.
— Папа, а у тебя есть папа?
— Когда-то был. Он умер. — Ему не пришло в голову уклониться от истины, Мелоди очень ценила правду.
— А мама у тебя есть? У дяди Эйдана есть.
— Она тоже умерла.
Все умерли. Он один на свете.
Нет, теперь с Мелоди.
«Я должен жениться на Лорел». И удивился тому, что это не пришло ему в голову раньше.
«Как ужасно… Ну какой из меня муж. Никакой», — подумал он с надвигающейся паникой.