На глазах вскипели слезы бессильной ярости. Ненавидя собственную слабость, она нажала на ручку двери…
Где-то позади раздался глухой стон. Неясное бормотание, невнятные слова, полные несказанной муки.
Она обернулась.
Мужчина, облитый лунным светом, изменился. Все признаки мирного отдыха и покоя исчезли. Она увидела, как он корчится и напрягается, мускулы его груди и живота свело судорогой. С губ сорвался бессмысленный крик протеста, в голосе зазвучали боль и горечь потери.
Она невольно приблизилась к постели, не замечая своих шагов, лишь откликаясь на услышанную муку, на ужас, отразившийся в этом подергивающемся теле.
Она облизнула вдруг пересохшие губы.
— Джек?!
Однако ее шепот остался не услышанным на фоне задыхающихся звуков его кошмара. На его коже заблестел пот, засеребрился в лунном свете. Пальцы сжались в кулаки, вцепившись в простыню. Она услышала, как рвется ткань.
Может, позвать кого-нибудь? Но кого? Она не осмелится сообщить родителям о своем посещении спальни Джека. Кого-нибудь из слуг? Но что они могут сделать?
Надо его разбудить.
— Джек!
Но он был слишком погружен в ужас своего сна, чтобы услышать ее.
Нужно его потрясти.
Она должна это сделать. Она не вынесет его отпаянных мучений. Конечно, при этом он узнает, что она вошла в его комнату… но она объяснит, что ее разбудили его крики.
Остается надеяться, что он не сообразит, что ее комната находится в другом крыле дома.
Дрожащая рука протянулась к нему, коснулась обнаженного тела, его голой кожи… Нерешительно замерла на плече. Она старалась не думать о жаре, обжигавшем ее ладонь, об интимности прикосновения кожи к коже. Она резко тряхнула его за плечо:
— Джек! Проснись!
Мечущаяся рука отмахнулась от гостьи. Прикусив губу, она придвинулась ближе, оперлась коленом на край постели, наклонившись, вновь резко встряхнула его за плечо:
— Джек!
Он выгнул спину и вскрикнул. Она потеряла равновесие и упала прямо на его широкую обнаженную грудь. Но даже это касание не вырвало Джека из кошмара, хотя жар его тела пронзил ее насквозь.
— Блэкли!.. — задыхаясь, простонал Джек.
Она ощутила его муку, как свою. Он звал своего кузена, того, кто погиб на поле боя. Лучшего друга… Не думая больше о неловкости и своем смущении, она прижалась к нему всем телом, вжала его в матрас и стала гладить лицо.
— Шшш, Джек, все уже кончено. Ты вернулся. Шшш, ты в безопасности и здравии…
Ужасные метания немного ослабли. Ободренная этим, она продолжала гладить его, снимая страшную гримасу боли и ужаса с красивого лица. Лунный свет потускнел. Облака сгустились. Темнота сделала ее храбрее. Она покрывала его лицо быстрыми поцелуями.