Проявляйте сострадание. Творческие развороты всегда рождены страхом – перед успехом или неудачей. И неважно, перед чем именно. Исход одинаков.
Чтобы восстановиться после творческого разворота или выйти из замкнутого круга, когда они случаются слишком часто, нам нужно сначала признать, что страх существует. Да, я действительно отреагировал(а) отрицательно на боль и страх. Да, мне действительно нужна помощь.
Относитесь к своему таланту как к молодому и пугливому жеребцу. Этот жеребец щедро наделен способностями иноходца, но робок и неопытен. Он будет совершать ошибки и пугаться препятствий, с которыми раньше не встречался. Он даже может понести, попытаться сбросить вас, притвориться хромым. Ваша задача – быть искусным жокеем, заставить животное двигаться дальше и прийти к финишу.
Обратите внимание, какие именно барьеры больше всего пугают вашего жеребца. Возможно, одни препятствия внушают ему намного больше страха, чем другие. Поиски агента могут показаться страшнее, чем организация студии. Не исключено, что спокойно принимая разные отзывы, ваш талант будет до смерти пугаться необходимости что-либо исправить. Помните, что на ипподроме есть и другие лошади. А опытный всадник идет на хитрость – ставит молодого скакуна сразу за более взрослым, уравновешенным и опытным. Вы можете поступить так же.
У кого из ваших знакомых есть свой агент? Спросите, как они его нашли.
Кто из ваших знакомых вносил исправления в свои произведения? Спросите, как это лучше делать.
Есть ли у вас знакомые, которым доводилось услышать разносную критику? Спросите, что они делали, чтобы восстановить душевное равновесие?
Как только мы признаем, что нуждаемся в помощи, она непременно появляется. Самолюбие заставляет нас утверждать, что мы справимся и сами. Оно предпочитает, чтобы вы притворились творцом-отшельником, а не просили о помощи. Все равно попросите о ней.
Когда Боб снял первый документальный фильм, он был подающим надежды молодым режиссером. Это была короткая и очень яркая лента о его отце, фабричном рабочем. Наскоро смонтировав черновой вариант, Боб показал его своему учителю, одаренному в прошлом режиссеру, в то время переживавшему творческий застой. Тот разгромил картину, и Боб забросил её. Он сунул пленку в коробку, а коробку положил в подвал и забыл о ней, пока в подвале не случился потоп. «Ну и ладно. Какая разница», – говорил он себе, считая, что фильм безвозвратно погублен.
Я познакомилась с Бобом десять лет спустя. Через какое-то время мы стали друзьями, и он рассказал мне историю этой картины. У меня возникло подозрение, что пленка ещё цела. «Да нет, с фильмом покончено, – уверял он. – Даже в лаборатории потеряли отснятый материал, который я им когда-то дал». Говоря о фильме, Боб очень расстроился – это стало шагом вперед. Он начал горевать о заброшенной мечте.