Тепло замкнутого пространства лифта не помогало Бет согреться. Ее трясло от холода.
— Я… промерзла до костей. Я д-должна п-при-нять горячий душ.
Обняв за плечи, Том прижал Бет к груди.
— А как насчет горячей ванны?
После их падения на лед Бет полагала, что Тому так же холодно, как и ей. Но оказалось, что их путешествие к водопаду в мороз не повлияло на него так, как она думала. Во-первых, Том не клацал зубами. А во-вторых, его горящие глаза, жадно оглядывавшие ее, явно свидетельствовали, что он не замерз.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что готов заняться сексом?
— Нет, я хочу сказать, что готов сделать следующий шаг.
Он поцеловал ее в макушку, и у Бет затеплилась надежда, что наступил тот момент, которого она ждала. Шанс смести его защитные порядки и вникнуть в суть того, что Том пытается доказать. Шанс утолить свое страстное желание, полностью изменившее ее отношение к Тому. Это желание изменило и ее чувства. И пусть все доводы, не позволявшие ей всерьез относиться к Тому как к любовнику, по-прежнему прочно занимали ее мысли, она испытывала возбуждение и… безрассудство, словно всю свою жизнь ждала этого момента и теперь должна насладиться им в полной мере.
Том был прав — секс не способен испортить всего того, что происходило между ними раньше. Они взрослые люди, и нет никаких причин, мешающих им избавить себя от напряжения. Суперклуб представлял собой прекрасное место для того, чтобы исследовать сексуальную сторону их отношений.
Том убрал руку и посторонился, пропуская Бет к выходу, когда лифт без приключений доставил их на пятый этаж.
— Знаешь, что еще сейчас оказалось бы кстати?
— Горячее какао?
Бет подумала, что умение читать мысли, видимо, является еще одним преимуществом длительных отношений. Нет, скорее это не умение читать мысли, призналась она себе, а наша общая история.
Мать Тома была домоседкой, и у нее всегда находилось по кружке горячего какао для них, когда они, продрогнув и вымокнув после дня, проведенного в катании на санках, коньках или снегоходе, возвращались домой.
— Заказать какао в номер? — спросила она, когда Том стянул с ее плеч куртку и повесил сушиться на вешалку.