Грек хозяин
Зол и жаден —
Он охоч
До виноградин.
И надсмотрщик
С кнутом
Смотрит, как
Мы грозди бьем. Виноград
Ногами месим,
И вино,
Наверно, взбесим.
Взбесим, взбесим, взбесим, взбесим.
И хозяина
Повесим.
— Что это? — Сириск обратился к Диафу. Тот прижался щекой и руками к ограде, точно хотел свалить ее.
— Ты спрашиваешь меня, хозяин?
— Да, тебя, кто они?
— Это военный корабль… Он один… Значит, это послы. Очевидно, они плывут в Пантикапей, или возвращается посольство из Херсонеса.
Они шли по гальке. Она шумела под босыми ногами Диафа, израненными и пыльными, и чистыми ногами Сириска, обутыми в новенькие сандалии.
— Вымой ноги морской водой, — сказал Сириск и сел на гальку. Он развязал тесемки подаренных сандалий и, когда раб вернулся, Сириск обратился к нему снова:
— Надень эту обувь и ни о чем не спрашивай. — Он улыбнулся и пошел к лодке — та лежала перевернутая среди больших камней.
Рядом с ней лежала еще одна.
— Я не могу этого сделать, хозяин, — услышал Сириск за спиной сдержанный голос раба.
Сириск оглянулся. Диаф держал сандалии на вытянутой руке.
— Отчего же! Твои ноги в ранах!
— Нет, я не могу этого сделать, хозяин! Я не знаю, кто ты, но если в городе увидят хозяина босым, а раба в обуви, в суд поведут не раба… В суд поведут хозяина… Ибо это будет означать, что ты подстрекаешь других рабов к восстанию. Возьми же их.
Диаф подал сандалии Сириску.
— И еще — я боюсь тебя. — Он присел и начал обувать Сириска. — Ты или бог, или сумасшедший. Скажи, что мне делать? Мне страшно…
Сириск задумался: «А и верно, так, как я веду себя, — для них это непостижимо. Что же делать?»
— Мегакл сказал мне, Диаф, что ты поэт. Это так? — Сириск взял раба за руку и улыбнулся.
— Да, хозяин. — Диаф вжал голову в плечи, как бы ожидая сильного удара. — Да, я был сказителем, когда был свободным. Но поэт в Скифии долго не живет… Цари его всегда обвинят в колдовстве.
— Но ты жив! Знай же, собрат, я тоже поэт, но лишь свободный, вот и вся разница. Меня не бойся, и знай — я твой друг… Хочешь иметь друга?
— Да, хозяин, — прошептал Диаф.
— Так имей его!
Они приблизились к одной из лодок и с трудом перевернули ее.
— Что это? — Диаф выпрямился и посмотрел в сторону моря.
Корабль, тот, что был виден на горизонте, резко изменил курс, и, вспенивая веслами воду, пошел прямо к берегу.
И тут они заметили второе судно — это была триера. Три ряда ее весел сверкали на солнце. Судно было большое и длиннее первого, парус на нем был спущен. Из воды на носу судна чуть выглядывал острый таран.
Суда сближались. На первом корабле вдруг все весла погрузились в воду и он резко сбавил ход. Он уже был почти в бухте, когда триера обошла его и от-? резала путь к берегу. На судах отлично была видна вся оснастка и люди, сгрудившиеся у бортов. И видно было, что это неприятели. Суда оказались друг против друга. Гребцы триеры резко стали вытаскивать из воды весла и кидать крючья для подтягивания судна противника.