— Да ты не переживай, — успокоила её Карин. — Андерс обещал вернуться сегодня днём. Наверное, у него телефон разрядился. Там же стационарного нет?
— Нет. Я уж думаю, может, поехать туда, проверить, всё ли в порядке? Неприятное ощущение, на Андерса это не похоже, он всегда звонит.
Карин взглянула на часы: без четверти одиннадцать. Кингсли прилетит ближе к вечеру.
— Слушай, давай я съезжу. Могу прямо сейчас выехать.
— Точно? Тебе не сложно?
— Да нет, я буду там через полчаса. Позвоню, как только доеду.
— Спасибо тебе огромное!
Карин уже сто раз успела позвонить Кнутасу и сама начала волноваться. По дороге в Гнисверд она позвонила в службу спасения на море. Нет, насколько им известно, всё в порядке. То же самое ей сказали в службе береговой охраны.
На дороге была гололедица: температура за ночь упала, слякоть подмёрзла — и дорога превратилась в настоящий каток. Карин старалась держать дистанцию от впереди идущих машин и радовалась, что шоссе относительно свободно.
Она свернула в сторону Гнисверда и поехала по узкой дороге, которая вела в старый рыбацкий посёлок. Летний дом Альмлёвов находился в километре от дороги, на самом берегу. Она один раз была у них в гостях, на празднике раков>[4]. Дом был расположен в красивом месте, рядом свой причал.
Машина стояла перед домом, у причала покачивался катер. Значит, они где-то рядом.
Было уже полдвенадцатого. Дом казался вымершим. Ни дыма из трубы, ни света в окнах. Конечно, на дворе день, но довольно сумрачно.
Она постучалась в дверь. Ни звука. Постучала посильнее. Никакой реакции.
Вокруг никаких признаков присутствия человека, кроме цепочки следов на снегу, которая вела от дома к мосткам. Может, они пошли прогуляться?
«Вот бы иметь такой дом! — с завистью подумала Карин. — Тихое, спокойное место». Она взглянула на море. Внизу, у воды, рядом с мостками, находилась баня. Та самая, которую нелегально построил Дальстрём. Карин пошла по двору в сторону причала. Она не заметила, как за её спиной появился человек.
С тихим стуком её тело упало на землю.
Накануне сочельника состоялся разговор, которого он так боялся. Её слова напоминали гранаты, осколки которых попадали ему в самое сердце, сражая его наповал:
— Так больше не может продолжаться. Я так не могу. Я должна сделать выбор. Ты мне далеко не безразличен, Юхан, но я не готова оставить семью.
— Понятно, — мрачно ответил он.
— Пойми меня, я просто не могу! — настаивала она. — Я делаю это ради детей, они ещё совсем маленькие. Да и у нас с Улле не так уж всё и плохо. Не то чтобы это была какая-то потрясающая любовь, но мы можем жить вместе.