— Пройди на кухню, сынок! Я, грешным делом, подумал, что ты хахаль. Вот и не говорил. Сбилась наша Ирка с пути. Выпивать стала, с мужиками балует. А уж какой хорошей была. Врачом стать собиралась. Теперь уж все! Никуда не возьмут! Сама себя обосрала вконец…
А все эти подружки — свиристелки. И Женька такая была. Потаскуха, как и наша. Учиться не захотели. Сбаловались на легкой жизни. В наше время их бы кнутами запороли. Теперь же слова не скажи! Чуть что, на неделю, а то и дольше с дома убегает. Когда ловлю ее, порю, как Сидорову козу. Но не надолго помогает. Вот и нынче закрыл ее в спальне, чтоб на блядки не сбежала. Устал краснеть перед соседями. Иди в зал. Сейчас ее с койки вытряхну, — достал ключ из кармана.
И вскоре в зал вошла Ирина. Вячеслав невольно улыбнулся. Было видно, что девчонка недавно получила основательную трепку. Она не могла присесть на стул, сразу ойкала от боли.
— Ладно, постою! — бросила сердитый взгляд на отца и спросила Рогачева:
— Что надо от меня?
— Ирина, вы знаете о смерти своей подруги Евгении?
— Слышала.
— Знаете, что она была убита в тот день, когда вы все вместе покинули деревню?
— Не знала. А разве ее убили? — удивилась девчонка неподдельно.
— К сожалению, это факт. Но как получилось, что ушли из деревни вы все вместе, а вернулись в город живыми только вы двое? Почему без нее?
— Сама виновата. Не надо хватать ртом и жопой. Мы звали ее с собой. Правда, водило попался вредный. Не захотел взять Мартышку. Сказал, четвертую в кабину нельзя. Мы же на грузовой уехали. Вместе с Наташкой. А Женька сказала, что хочет еще зашибить на трассе. А потом приедет в город и позвонит мне. Мы договорились в тот вечер сходить втроем на дискотеку. Но Мартышка не позвонила, и мы с Наташкой пошли вдвоем.
Женька не позвонила и назавтра. Я позвонила сама. Ее мать сказала, что Женьку схоронили. Больше ничего не могла у нее узнать, она «косая» была. Потом еще хотела спросить, где похоронили Мартышку, но никто не поднял трубку. Дальше услышали, что нас разыскивает милиция, и засели по домам.
— А почему? Не лучше ли было узнать, в чем дело, что нужно органам? — внимательно следил за Иркой следователь.
— Какая дура сама в милиции возникнет? Только стебанутая! У кого крыша поехала.
— Милиции боятся те, кто за собой вину чует! Значит, и у вас есть что скрывать?
— Ну, было дело, — опасливо покосилась девчонка на старика отца и, отойдя от него подальше на всякий случай, сказала:
— За шпану испугались, с какой в деревне были. Думали, они чего-то наворочали, а нас подставить вздумали вместо себя. Их ведь тоже всех в милицию сгребли. О том весь город болтал. А нам не хотелось ни помогать, ни топить их. Своя голова дороже!