Отвернувшись, я принялся надевать перевязь с ножами, демонстрируя чуточку уязвленному Ушастику свое нежелание продолжать беседу. Конечно, жалко, что пока я не могу узнать эльфийское толкование необходимости военных действий с Империей (не сомневаюсь, оно окажется весьма занятным!), но в данный момент лучше задвинуть свое неуемное любопытство подальше. Иначе Дарит, чего доброго, снова начнет видеть во мне врага, одним махом перечеркнув все, чего я успел добиться. А вообще, несколько грубовато вышло, стоит попытаться сгладить впечатление. Вот только как это сделать?
Взявшись за саблю, я задумался, а затем отложил ее в сторонку и потратил пять минут на выполнение малого комплекса разминочных упражнений, который когда-то давно показывал мне мой тренер. Однако на Дарита он впечатления не произвел. После того, как я закончил, он с ироничным прищуром поинтересовался:
— И что это было?
— Разминка, — ответил я, чувствуя приятный жар в своем теле.
— Ты называешь эти бессмысленные и бессистемные движения разминкой? — изумился эльф.
— Почему бессмысленные? Они разогревают мышцы, заставляют кровь быстрее двигаться по жилам…
— Кто говорил тебе эти глупости? Мышцы, это не жаркое, чтобы их разогревать, а быстрый кровоток еще не гарантирует… Хотя, проще будет показать.
Дарит погрузился в себя, а я внезапно почувствовал, что тело больше мне не повинуется. Оно постояло немного, а затем принялось выламывать себе руки точно так же, как это недавно делал Ушастик. Ощущения были просто фантастическими! С первой же минуты у меня создалось такое впечатление, что я попал в плен к средневековым инквизиторам, жаждущим испытать на мне новые пытки, перед которыми не устоит ни один еретик. Боль в суставах была неописуемой, она раскаленными штырями вонзалась в мой мозг, но прекратить эти издевательства я не мог, поскольку оставался безмолвным наблюдателем.
Все попытки помешать навязываемым движениям были бесполезны, вся моя воля была не в силах сопротивляться ушастому кукловоду, который не реагировал на мои возмущенные мысленные вопли, щедро сдобренные матом. Я даже не мог малодушно потерять сознание, скрывшись от боли за пеленой беспамятства, и продолжал поминать на разных языках родню Дарита, чувствуя, как по щекам текут слезы. А потом дело дошло до ног…
Не знаю, сколько продолжалась эта пытка. Мне показалось, целую вечность. Но в один восхитительный миг я ощутил, что снова получил контроль над своей бедной тушкой, и тут же рухнул на пол, подвывая от боли, навечно поселившейся в каждой клеточке моего тела. Краем сознания я все же умудрился отметить, что зря упомянул о войне, да еще в таком пренебрежительно-снисходительном тоне. Немудрено, что Ушастик обиделся и решил устроить мне маленькую месть… У-у-у, падла эльфийская!