— Я поговорю с отцом — пусть он тебя примет.
— Да не нужен мне врач. Я никогда не болею. За десять лет не отменила ни одного концерта. Признаться, я немало понервничала, возвращаясь сюда, но я справлюсь.
Вернулся Конг, и Ванесса наклонилась, чтобы погладить его. Желудок снова болезненно сжался, и она спрятала лицо в собачьей шерсти.
«Упрямая как баран. Всегда такой была», — подумал он. Наверное, будет лучше, если он просто понаблюдает за ней тайком.
— А ты все-таки зайди к отцу — он обрадуется, — предложил Брэди. — Просто повидаться.
— Конечно. Заскочу как-нибудь. — Она подняла голову, и в темноте он уловил знакомый блеск ее глаз. — Джоанн говорит, что тебя одолели пациентки. Подозреваю, что с твоим отцом та же история. Он ведь такой симпатичный.
— А… ну да, верно. У него было несколько интересных… возможностей. Но они все умерли, когда твоя мать… в общем…
Ошарашенная, Ванесса резко выпрямилась:
— Чего-чего? Твой отец и моя мать?
— Ну да… Это самая популярная сплетня в городе. На сегодняшний момент.
— Моя мать? — недоверчиво повторила она.
— А что такого? — пожал плечами Брэди. — Красивая женщина в самом расцвете лет. Почему бы ей не завести роман?
Прижав ладонь к желудку, Ванесса поднялась:
— Мне, пожалуй, пора.
— А что случилось?
— Ничего. Я замерзла — пойду в дом.
Он взял ее за плечи — это был еще один жест, вызвавший в памяти поток воспоминаний.
— Послушай, оставь ее в покое, Ван. Бог свидетель, ей и так несладко пришлось в жизни.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Я знаю больше, чем ты думаешь. Хватит, Ван. Старые обиды подтачивают человека изнутри.
— Хорошо тебе говорить! — возмутилась она, не сдержавшись. — Ты жил в счастливой семье. Что бы ты ни натворил, тебя все равно любили. Никто не выгонял тебя из дома.
— Она тебя не выгоняла.
— А, ей было все равно. Какая разница? Наше с ней родство закончилось двенадцать лет назад. Много чего закончилось.
С этими словами она повернулась и пошла в дом.
Ночью Ванесса часто просыпалась от боли в желудке. Она привыкла к этой боли, глушила ее медикаментами, которые ей прописали от мигрени, но чаще всего усилием воли заставляла себя не обращать на нее внимания.
Ей захотелось отправиться в комнату матери. Она встала, дошла до ее двери и даже
подняла руку, чтобы постучать, но остановилась и тихо вернулась к себе. Если мать завела любовника — это ее не касается. Но она все-таки обиделась за отца. Все годы, что Ванесса провела с отцом, у него не было женщин. По крайней мере, она ничего такого о нем не знала. Но, в общем, какое это имеет значение? Они всегда существовали каждый сам по себе, хотя и под одной крышей. Хуже было то, что ее мать спокойно жила в этом доме, забыв о своем единственном ребенке. Что она начала жизнь заново, и в этой жизни не было места для ее дочери. «Настало время, — сказала себе Ванесса, — спросить почему».