— Злиться? — Он отшвырнул мяч. Конг радостно запрыгал следом. — Это слово совсем не подходит для описания моих чувств. Что за игру ты затеяла?
— Это не игра. — Сверкнув глазами, она отвернулась. — Это не игра. Я люблю тебя, Брэди.
— Долго же ты собиралась сделать мне признание.
— Раньше не могла. Извини, если я обидела тебя. — Ее голос предательски дрожал, готовый сорваться. — Если хочешь поговорить со мной, приходи ко мне домой.
Он схватил ее за руку:
— Не смей уходить! Никогда больше не смей от меня уходить.
— Я не собираюсь с тобой драться.
— Ну и дела! Ты, значит, приедешь, разбередишь меня и снова уедешь. И тебе плевать, что будет со мной. И так раз за разом. Ни обещаний, ни будущего. Так не пойдет, Ван! Мне нужно все или ничего, и немедленно.
— Послушай…
— Я ничего не желаю слушать.
Он схватил ее и поцеловал жадным и жгучим поцелуем, несущим скорее боль, чем радость, Как раз этого ему сейчас хотелось. Она стала вырываться, потому что его насилие возмутило ее, но его скользкие от пота железные мышцы держали ее крепко, с неведомой ей ранее жестокостью, вибрируя от яростного желания. Он и вправду едва не задушил ее. Она наконец вырвалась, жадно хватая воздух ртом, и собралась было ударить его, но увидела, что его глаза темны от горя.
— Уходи, Ван, — глухо сказал он. — Оставь меня в покое.
— Брэди…
— Уходи, — повторил он и отвернулся.
— Если ты закончил свою идиотскую игру в мачо, то мог бы и выслушать меня.
— Так или иначе, я перемещаюсь в тень. — Он поднял полотенце, валявшееся на площадке, и пошел под дерево, вытирая пот с лица и груди.
Ванесса побежала за ним.
— Ты несносен! Каким был, таким и остался. Я удивляюсь, как меня угораздило влюбиться в тебя, да еще два раза! Ты даже не дал мне объясниться с тобой перед отъездом!
Брэди растянулся на траве в тени дуба. Чтобы Конг не вертелся рядом, он бросил ему палку.
— Чего-чего? Ты достаточно внятно объяснила мне, что не хочешь быть моей женой.
Она заскрежетала зубами:
— Я сказала, что не умею ничего, что положено уметь жене.
— Ага, готовить такую дрянь, как запеканка из тунца.
— При чем здесь запеканка? — Она в изнеможении опустилась на траву. — Я имела в виду, что не представляю, как можно быть женщиной и музыкантом, женой и матерью.
— А ты разве не женщина-музыкант? — усмехнулся он.
— Нет. До недавнего времени я была дочерью своего отца и делала то, что он мне велел. Я учила и исполняла музыку, которую он мне указывал, и ездила исполнять ее в залах по его выбору. И даже моими чувствами распоряжался он; И я не могу его обвинять. — Ванесса протяжно вздохнула, глядя на далекие вершины гор. — Ты был прав, говоря, что я никогда с ним не спорила. Я просто не пыталась. А ведь все могло быть по-другому. Я сама во всем виновата.