— Опять вы! — констатировал Трэвис.
— Не притворяйтесь таким удивленным. — Билли высвободила руку, обретая почву под ногами, хотя внутри у нее все дрожало. — После этой очаровательной утренней записки вы, должно быть, ждали меня.
— Да, это занимало мои мысли. И лучше раньше, чем позже.
— Вы довольны?
— Очень, благодарю вас, — медленно ответил он.
— Не играйте в игры, мистер Кент. Вы прекрасно знаете, почему я здесь.
— Ах да. Маленькое дельце об ущербе, причиненном моему саду.
— Маленькое? Со счетом длиной в мою руку? Смадж — кот, а не стадо бегемотов. Откуда же такая огромная сумма?
— У вас есть накладная, почему бы вам не разобраться самой?
— Я и намерена разобраться. Лично. С каждой луковицей, с каждым сеянцем, с каждым кустом.
— Будьте моей гостьей. — Он холодно улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой. — В самом деле, не стойте, словно на приеме. Чувствуйте себя как дома. Раньше вам это удавалось.
— Дважды, — уточнила Билли. — И ни разу я не повредила и травинки, могу вас заверить.
— Но позвольте и мне заверить вас, что ущерб причинен.
Тупик. Две пары глаз. Одна — холодная как лед, другая — твердая, как закаленная сталь. Билли изо всех сил старалась не моргать и вообще не показывать каких-либо признаков слабости. Это было трудно, так как странная тревога съедала ее. Дело было не в самом мужчине, а больше в той ауре, которая, казалось, исходила от него. Итак, Билли не шевелилась и едва переводила дыхание.
Насмешливая улыбка раздвинула полные губы мистера Кента.
— Я занятой человек, мисс?..
— Тейлор. Билли Тейлор, — сухо повторила она. — И Боже упаси, чтобы я задерживала вас. Поверите вы этому или нет, но мое время также ценно.
— Хорошо. Давайте быстро. Выпишите чек на сумму ущерба, и мы квиты. Вы принесли чековую книжку? — бесстрастно поинтересовался он.
— Нет, мистер Кент. Не увидела в этом необходимости. Я не собираюсь платить. Ни сейчас, ни завтра, ни на следующей неделе, ни когда-либо. Понимаете?
— Нет, мисс Тейлор, не понимаю. Возможно, вам стоит объяснить мне все более подробно.
— Прекрасно. Вот ваш счет, — Билли сложила листок бумаги в несколько слоев, — и вот что я с ним сделаю. — Она разорвала его на мелкие кусочки. По мере измельчения ее чувство удовлетворения росло. Синие глаза излучали вызов. Затем она разжала ладонь и подбросила клочки бумаги вверх. Они, как конфетти, опустились к ногам Трэвиса. Это был явный вызов.
Черные глаза сразу помрачнели, и Билли обдал холодок тревоги. Ведь это совершенно незнакомый человек, ее дом и его коттедж здесь единственные строения на многие мили. Случись что — она могла бы кричать до потери сознания, и никто бы ее не услышал.