Возьми себя в руки, Гилмор! Сегодня Рождество, и оно будет таким, каким ты его сделаешь.
Черт! Он так надеялся, что это Рождество он проведет с Лиз. Где она сейчас и что делает? Кэсси… Нет, о ней лучше не думать.
Ник включил музыкальный центр. Спустя миг мягкая музыка поплыла по гостиной.
Первым делом надо разморозить индейку, приготовить гарнир и поставить в микроволновую печь пирог.
Такие места, заснеженные, почти сказочные, художники выбирают для того, чтобы рисовать с них рождественские открытки. Ветви елей, провисшие под тяжестью шапок из сверкающего снега, испускали острый, кружащий голову аромат хвои. Серебристая луна заставляла снег на горах переливаться всеми цветами радуги.
Из труб поднимался дым. Тусклый желтый свет, струящийся из покрытых ледяными узорами окон, делал снег вокруг похожим на лоскутное одеяло.
Был канун Рождества.
Окрестности фермы утонули во мраке ночи, все пространство дышало спокойствием.
В ярко освещенном доме пахло хвоей. Дым от дров поднимался вверх, к потолочным балкам.
Мэри и Кэсси сидели у печки и по случаю Рождества пили вино, которое могло бы свалить с ног и мула.
– За Рождество и за процветание «Кассандры», чтобы она приносила еще больший доход, – произнесла Кэсси, поднимая стакан.
Мэри выпила.
– Ты можешь думать о чем-нибудь еще, кроме денег? – сердито спросила она.
– А о чем? О Нике? О его драгоценной подружке Лиз? О мафии? Кстати, перед Рождеством очень большой наплыв клиентов. Доходы за несколько дней могут покрыть месячные убытки, если они, конечно, есть.
– У нас на работе обычно устраиваются вечеринки. Я бы купила себе новое платье и пошла бы туда со своим приятелем, о котором я тебе рассказывала.
Кэсси отхлебнула вина.
– Знаешь, Мэри, такое впечатление, что ты очень легко воспринимаешь происходящее. Как тебе это удается?
– У меня все равно нет выбора. Я могла бы остаться на прежнем месте и прозябать там так же, как прозябаю здесь. После суда я решу, как жить дальше. Незачем этому противостоять, Кэсси. Смирись и научись принимать вещи такими, какие они есть.
– Мы здесь все равно что рабыни. Трижды в день готовим еду для рабочих фермы и так устаем, что заваливаемся спать в семь часов вечера, потому что уже в четыре надо вставать, чтобы печь хлеб. Нам кидают сто долларов в неделю, но даже их негде тратить. Здесь нет ни телефона, ни телевизора, а радио работает только в воскресенье. Я уже десять раз перечитала старый журнал и некоторые статьи знаю наизусть.
– Кэсси ты уже говорила это вчера и позавчера. Я устала и хочу спать. К тому же завтра моя очередь идти в пекарню. Если хочешь, поменяемся и ты сорвешь свою злость на тесте. Сегодня Рождество, Кэсси, день, когда все должны любить друг друга. Мы живы, здоровы и в безопасности. У нас есть пища и крыша над головой. Не хотелось мне это говорить, но, если ты не перестанешь допекать меня своими жалобами на судьбу, я попрошу, чтобы меня перевели куда-нибудь в другое место.