«Желала бы я знать, бывает ли горе у птиц», — сказала она, тихо отворяя калитку.
Она вышла в узкую лощину, окаймленную двумя запущенными изгородями из высоких густых кустов ежевики, орешника и боярышника, разросшихся на высоких склонах, изобиловавших в апреле подснежниками. При самом входе в эту лощину девушка внезапно остановилась и тихо вскрикнув прижала руку к сердцу, забившемуся невыносимо.
Вдали виделась фигура приближавшаяся к ней, фигура высокого мужчины, образ преследовавший ее дни и ночи, Губерт Вальгрев; он, очевидно, узнал ее и ускорил шаги.
Она сумела бы встретить его прилично, если бы он пришел в Брайервуд и она была сколько-нибудь приготовлена к встрече с ним; но теперь самообладание покинуло ее, она упала на его грудь и зарыдала истерически.
— Милая моя, милая!
В течение нескольких минут он не мог произнести ничего кроме этих слов, но старался успокоить ее как испуганного ребенка и терпеливо дождался, пока не стихло ее волнение. Тогда он тихо поднял ее голову и взглянул на ее лицо.
— Что это, Грация? — воскликнул он с испугом.
— Как вы изменились?
— Изменилась? — спросила она с слабою улыбкой.
— Я была не совсем счастлива в последнее время.
— Почему же, милая? Разве что-нибудь случилось в Брайервуде?
— О, нет, там все здоровы, и отец мой пишет самые утешительные письма, но…
— Но что же, Грация?
— Я так глупа, так малодушна! Я не могла совладать с собою, я думала, что никогда не увижу вас опять.
— И вследствие этого были несчастны?
— Да.
— А видеть меня, быть опять со мной, быть моею навсегда — было ли бы это счастием?
Она подняла на него глаза с невыразимою нежностью.
— Вы знаете.
— Так это будет, Грация.
— Но ведь это невозможно! Вы должны жениться на другой.
— Она не будет стоять между мной и этим любящим сердцем, — сказал он обнимая ее и глядя на нее с гордою, счастливою улыбкой. — Будь она в десять раз более то, что она есть. Грация, она не могла бы помешать нашему счастию, так как вы остались верны мне, а я люблю вас всем сердцем.
— Осталась верна вам, — повторяла она грустно, я только о вас и думала с тех пор, как вы уехали.
— А я всеми силами старался забыть вас, Грация, и не мог. Я дал себе зарок никогда не встречаться с вами, но ваше милое лицо было постоянно предо мной. Оно преследовало меня дни и ночи, и наконец после такой долгой и тщетной борьбы, я вернулся к вам, надеясь, что вы мне изменили, Грация, и решились выйти замуж за фермера и что мне придется уехать разочарованным и освобожденным от моей любви. Изменили вы мне, Грация? Не стоит ли между нами какой-нибудь краснощекий фермер?