Глава двенадцатая.
ТАЛЛИН. ГОСТИНИЦА НАДЕЖДЫ
Мелькнёт в тебе Гостиница Надежды,
посмотришь на часы —
пора съезжать.
Алла Тер-Акопян
Он уйдет навсегда, не простившись и не закончив, наверное, своих земных дел, но это случится ещё через долгих десять лет. А пока стоит тёплый сентябрь 1970-го, и я всё возвращаюсь памятью в ту тихую таллинскую осень нашей юности.
Нас было четверо в те дни или пятеро. Разве чопорный, старомодный Таллин не был тогда нашим молчаливым спутником? Теперь и он, модничая, гордо отгородился от нас пограничными вешками, восстановив свой статус-кво...
Как-то, утомлённый своими сердечными и прочими невзгодами, я надумал вернуться в Таллин, где два года назад проходили съёмки «Красной палатки». В те дни вся наша съёмочная группа проживала в самой престижной гостинице города со скромным названием «Таллин». Это было большим событием в жизни Таллина и уж тем более, в жизни персонала отеля. Ещё бы! Ведь теперь они могли воочию лицезреть популярных кинозвезд и их туалеты, приобщаться к жгучей тайне их капризов. Я же, подобно вездесущему Фигаро, связывал непрочной нитью языка два враждующих лагеря — мир альтруизма с миром наживы. Свободное от съёмок время мы пропадали в уютном баре второго этажа, где две расторопные барменши — эстонка Хельга и дочь Иордана Стелла — выбивались из сил, чтобы гости чувствовали себя, как дома. Словом, за эти несколько недель съёмок «мои чёрные кудри» в гостинице изрядно примелькались, что и дало мне основание самонадеянно полагать, что у меня там «всё схвачено». Тем более что спустя год после окончания съёмок я приезжал туда с приятелем, и никаких проблем с устройством у нас не возникало. Меня ещё помнили.
Решив ещё раз посетить знакомые места, я легкомысленно соблазнил на поездку Володю, у которого как раз образовалось окно в театре. Володя охотно согласился, и, предвкушая безмятежный уик-энд, мы отправились во Внуково.
Реальность оказалась куда прозаичнее моего воображения.
— Я приехал с товарищем. Мне нужен номер на двоих, — непринуждённо обратился я к знакомой администраторше средних лет.
— У нас нет свободных мест, — опустила меня на землю не склонная к сантиментам эстонка.
На глазах у спокойно стоявшего у стойки Володи я с позором шёл ко дну. Несколько растерявшись, я пустил в ход свой самый козырный аргумент:
— Разве вы меня не помните? Я — Карапетян, работал здесь с Кардинале!