Однажды, возомнив себя советским Песталоцци, наша учительница решилась на смелый эксперимент. Обведя класс взглядом Горгоны, она высокопарно спросила: «Кто из вас имеет идеалы и готов отдать за них жизнь?» Под её гипнотическим взором почти все мальчики выбросили руки вверх. Они казались маленькими бойцами, попавшими в окружение. Я воздержался в силу незрелости и неготовности к публичному самопожертвованию. Я инстинктивно стыдился коллективно-бессознательных порывов.
— Так я и предполагала.
Учительница выразительно посмотрела в мою сторону. Мой внутренний хамелеон скукожился и искал выхода.
— Повторяю вопрос, кто готов умереть за идеалы?
Волна энтузиазма накрыла весь класс, это был экстаз
добровольного безумия. Перед лицом классной стихии мой хамелеон готовился к позорной сдаче. Громче всех орал длинноносый Арам, по прозвищу Носатый — ябеда, враль и троечник.
— Я хочу умереть за идеалы, я готов... я хочу умереть... за... идеалы...
Умереть хотели все, но Носатый стонал так достоверно, что было ясно — он уже начал прощаться с жизнью.
По правде говоря, я не стремился умирать за идеалы, но шум в классе нарастал, и мой хамелеон заметно нервничал. Носатый превратился в сплошной стон, теперь он то сопел, то хныкал. Его тоскливый скулёж не мог заглушить даже коллективный шум.
Медуза-Горгона сполна насладилась зрелищем патриотического самоистязания и подвела итог психозу.
— Такими должны быть все советские школьники, — важно произнесла она и демонстративно вывела Носатому жирную пятерку. Ленин ведь тоже считал, что талант следует поощрять. Теперь этот холуй корчился от удовольствия. Борцы за идеалы немного поутихли, явно расстроенные эмоциональным триумфом Носатого.
Но эксперимент продолжался, словесница входила во вкус:
— Почему мы считаем Пушкина величайшим поэтом?
— Потому что он готов был умереть за идеалы, — заученно протявкал Носатый, кажется, не в силах остановиться.
— Или почему нас восхищает революционная поэзия Маяковского? — допытывалась наша мучительница.
— Потому что он всегда был готов умереть за идеалы, — надрывался с задних рядов выбившийся из сил Носатый. В его подсказке уже чувствовалась наглая уверенность эксперта.
— На этот вопрос, — она сделала эффектную паузу, — пусть нам ответит Зенон.
Тощий, долговязый Зенон встал, хлопнув крышкой, и уставился в потолок. Все мы невольно задрали головы вверх.
Зенон был сыном чистильщика обуви и просиживал много времени с отцом, когда тот был завален работой. Обычно это случалось в дни праздников или похорон, когда люди желают выглядеть значительными. Тогда они с отцом чистили-блистили обувь в четыре руки, и их чувству ритма мог позавидовать пианист-виртуоз.