— Пить…
Я с трудом узнала свой сиплый голос, больше похожий на жалобный писк новорожденного мышонка. Но меня все-таки услышали — на мгновение вокруг посветлело, неподалеку колыхнулся какой-то занавес, а на лицо легла тяжелая тень.
— Пить…
— Очнулась, милая? — ласково спросил кто-то незнакомым голосом.
— Пить… пожалуйста…
Моих губ коснулась благословенная влага, и я жадно сглотнула, едва не подавившись. Неизвестный благодетель заботливо придержал мою голову, терпеливо дожидаясь, пока я напьюсь. Затем бережно уложил обратно, осторожно поправил сползшее на бок покрывало и присел на скрипучий табурет, одновременно трогая сухой ладонью мой лоб.
Я прищурилась, стараясь разглядеть свое временное пристанище, и с некоторым трудом все-таки смогла вычленить из радужных кругов перед глазами зеленые стены небольшого шалашика, бьющее сверху нещадное солнце, пробивающееся снаружи даже сквозь густую листву. Запоздало различила насыщенный лесной дух, смешанный с чем-то травяным и явно целебным. Затем почувствовала легчайшее дуновение ветерка, принесшего ароматы цветущей черемухи. Ощутила под собой жесткое плетеное ложе, набитый сеном тюфяк, тонкий плащ, укрывший меня до подбородка. И, наконец, обнаружила совсем рядом незнакомое морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми волосами и роскошной белоснежной бородой.
— Как себя чувствуешь, милая? — спросил старик, испытующе глядя мне прямо в глаза.
Я попробовала пошевелиться, но быстро осознала, что едва могу дышать. Из того, что я ощущала, во мне присутствовали только голова и кончики пальцев на руках, а остальное будто повисло в воздухе, не подавая никаких признаков жизни. Боли, к счастью, не было, но левая нога онемела от самых пяток, а тугие бинты на груди не позволяли глубоко вдохнуть. Я слабо дернулась, чтобы проверить свои догадки, но сухая ладонь снова требовательно легла на лоб и уложила обратно.
— Не стоит. Ты еще слишком слаба.
— Где мы? — прошелестела я, смутно дивясь, что совсем не помню случившегося.
— Меня зовут Омнир, — представился старикан. — Я лекарь. Целитель по-вашему. Тебя мне принесли проезжие люди. Караванщики, держащие путь на восток и нашедшие тебя без сознания рядом с излучиной Березинки. С глубокими ранами, почти без одежды, одну, без всяких признаков жизни. А потом принесли сюда, надеясь, что еще не слишком поздно и оборотень не успел тебя загрызть.
— Какой… оборотень?
— Ты не помнишь? — внимательно глянул Омнир.
— Нет. Помню только, что в реку упала. За мной гнались… кажется… а потом меня затянуло в водоворот… и… и все… пустота… — от слабости у меня то и дело прерывался голос, но память, слава Двуединому, пока не подводила — крысодлаки еще долго будут в кошмарных снах аукаться. Вот только я совсем не была уверена, что посторонним людям надо знать о моих злоключениях, вот и постаралась сказать не всю, а только часть правды.