Еще Уколов понимал, что торчать в этом дворе, где многие его знают, опасно. Но и уйти он не мог. Он ждал выноса чемодана… В самом конце вынесли тетку, а чемодан, должно быть, остался в завалах старухиного барахла.
Он ушел только, когда все успокоилось. Ушел не домой – там его наверняка ждали… Перелистал записную книжку и нашел ту, которая его обязательно примет и о которой почти никто не знает…
Маринка жила в Солнцево. Это только он, Ефим, называл ее так. Для всех остальных она была Марина Алексеевна, ведущий химик в разваливающемся НИИ и сравнительно молодой доктор наук.
Она приехала в Москву из маленького северного городка. За это и за то, что очень упорно грызла гранит науки, получила прозвище Ломоносов. Пробилась в аспирантуру, с блеском защитила кандидатскую, получила высокую должность и маленькую однокомнатную квартирку в Солнцево… Почти полный жизненный успех.
Но к тридцати годам Марина знала о любви лишь понаслышке – романы из школьной программы, парочки на лавочках, поцелуи, виденные на киноэкране… Вот тогда она и встретила Ефима, которому только перевалило за двадцать. Вернее – это он встретил ее.
В свои молодые годы он уже считал себя достаточно опытным в женских делах. Когда от скуки он начал составлять список своих «постельных» связей, то сбился на третьем десятке.
Главное – он научился по первому взгляду безошибочно делить всех особ женского пола на две категории: «даст – не даст». В его списке все были из первой… Разные, от пятнадцати до сорока, но все из одной категории. И с ними ему всегда и все было ясно – что должен говорить он, что ответит она, и когда допустит до тела: через час или через день.
Марина явно была из второй категории, но в этом и был его интерес. Что за удовольствие стрелять по мишеням в упор? Ты попробуй попасть со ста метров! Это интересно, даже если мишень – старая вобла в очках…
Уколов не ошибся. Он побеждал ее почти месяц, но финал был поразительным. Марина сдавалась совершенно ошеломленная происходящим, воспринимая все как второе пришествие…
Разве могли так взволновать те, которые отдавались легко и беззаботно, или те, кто, изображая невинность, кричали: «Нет, нет! Что ты делаешь?» и при этом принимали более удобную и привычную позу.
Но Марина не стала для него единственной. Он приходил к ней по несколько раз в месяц. Почти всегда без предварительного звонка. И она встречала его как мужа, вернувшегося после недельной смены.
Так было и в этот раз. Марину лишь взволновали многочисленные ушибы и царапины, которые он приобрел, кувыркаясь в «Мерседесе» на Минском шоссе. Но вскоре она даже обрадовалась возможности проявить заботу и покомандовать. Она сама долго мыла его в ванной. Потом в ход пошли разные мази, йод, лейкопластырь, бинты. Завершив работу, Марина оглядела голого пациента в белых отметинах и начала раздеваться. В последнее время она постоянно хотела, чтоб скорее произошло это… В первые годы их знакомства она лишь подчинялась его настойчивым требованиям. При этом Марина всегда выключала свет и закрывала глаза… Но это все было очень давно. К сорока годам она разошлась. Она сама начала теребить Ефима, требуя, чтоб все было ласково, медленно, долго и вкусно. Работай, раз сам научил всему на свою голову!