После просмотра пятиминутного фильма Туркина не только не могла говорить о Зое Александровне в наплевательском тоне, она вообще не могла вымолвить ни слова.
Савенков отошел к окну и тоже долго молчал.
Это был шок! Это невозможно было смотреть!.. Больно, страшно и мучительно…
Качество изображения было достаточно хорошим… Сначала камера показала издалека каменную стену в подвале.
В центре стены был укреплен большой деревянный щит, перед которым стояла полностью обнаженная Зоя… Руки ее были широко раскинуты и привязаны к ржавым крюкам, торчащим по углам щита. Оператор медленно приближал изображение и фиксировал его на лице пленницы, груди, животе… Все тело женщины было покрыто темными пятнами различной формы… Невозможно было понять, что это – просто грязь или синяки и кровоподтеки.
Затем камеру поставили на стол и некто, оставаясь за кадром, начал работать длинным кнутом. После каждого удара на теле оставались багровые рубцы.
Звук тоже был записан очень хорошо: свист кнута, глухой шлепок, жалобный хрипловатый крик и долгие стоны в ожидании нового свиста.
Зоя периодически поднимала глаза и гордо, как партизанка смотрела с ненавистью на своего мучителя… Затем она поворачивалась к камере, и ее взгляд становился просящим, зовущим, надеющимся.
Удары прекратились… Кто-то взял камеру и поднес ее к лицу жертвы.
Зоя долго молчала, но, получив, очевидно, пинок ногой, вздрогнула, подняла глаза и заговорила:
– Юрик, любимый мой – спаси меня!.. Ты это можешь. Только делай все, как они говорят… Мне было хорошо, пока эти сволочи из «Совы» не начали меня искать… Убери их! Я понимаю, ты хотел как лучше… Убери их и спаси меня! Я буду ждать. Я люблю тебя.
Затем камера начала плясать… Оператор переложил ее в левую руку, а правой начал наносить удары по лицу… Камера начала удаляться, и последние кадры зафиксировали Зою Шорину во весь рост.
Савенков взглянул на часы и перевел взгляд на непривычно молчаливую Туркину.
– Поедем, Лидия Сергеевна. Я с ним на два часа договорился.
– С кем?
– А вот смотрите… Это блокнотик Олега, что у вас на столе остался. Разные отрывочные записи, а последняя – фамилия Харитонов… Олег мне еще в Москве говорил, что есть здесь старый друг его отца, моряк, добрейший человек. Фамилию я не запомнил, но, похоже, это и есть Харитонов.
– Как же вы его нашли?
– Дедукция, Лидия Сергеевна… Олег же и записную книжку здесь оставил. Открываем ее на нужную букву – вот и он, Виктор Сергеевич Харитонов… Едем!
Харитонов встретил гостей недоверчиво.
Визитная карточка «Совы» и московский паспорт Савенкова его ни в чем не убедили… После того, как Константин оставил Крылова на базарной площади, можно было ожидать чего угодно, любых ответных действий противника. Любой провокации.