За поворотом показалась забайкальская столица — Чита. Она как будто грелась на солнышке, раскинувшись в продолговатой зеленой низине. Домики опушены прозрачной майской зеленью. Над ними бугрились пологие сопки, расцвеченные голубовато-сиреневыми кустами багульника. А над сопками голубело небо — чистое, без единого облачка.
Паровоз дал протяжный свисток, и «пятьсот веселый» подкатил к вокзалу. Державин попрощался с Настасьей, обнял отца, поцеловал Гришку, пожелал им доброго пути, заспешил вместе с Иволгиным к выходу.
— Вот так-то, батенька мой, бывает в дальней дороге, — сказал Державин, когда они вышли на перрон, — свыкаются люди в вагонах, вроде бы родней становятся.
— Точно, — подтвердил Иволгин так уверенно, будто не раз бывал в дальних дорогах.
— А может, ты и на самом деле родней мне доводишься? — спросил генерал. — У нас, между прочим, чуть не в каждой деревне родичи. Из Кленов, говоришь? И в Кленах были свои — не то Ласточкины, не то Касаткины. А может быть, Иволгины — теперь уж не помню.
Если бы Иволгин заподозрил, что генерал набивается в родственники для того только, чтобы утешить его, он отверг бы такую заботу о себе. Но возможно, причина совсем другая: генерал потерял близких и тянется к людям. Зачем же отталкивать старика?
— Все может быть, товарищ генерал, — согласился Сережка, — и у нас родня по всей Брянщине.
— Любопытно, — сказал Державин и предложил: — А коль так, то поедем-ка, дружище, ко мне чай пить. Не возражаешь? Ведь в Чите у тебя пока что ни кола ни двора?
Они сели в машину, поданную генералу, и вскоре подъехали к похожему на коробку дому, обнесенному серым низким штакетником. В запустелой квартире Державина пахло лесом, грибами. У книжного шкафа темнело чучело глухаря, сидевшего на кривом кедровом суку. Рядом на рогах дикого козла висели двуствольное бескурковое ружье и патронташ. Правее на маленьком, усыпанном сосновыми шишками столике между высохшими прутиками багульника стоял небольшой портрет улыбавшегося на солнце мальчишки лет четырнадцати с пионерским галстуком на шее.
— Да-а, — печально сказал генерал. — Вот такой он был, мой Сережка. Все рогатки здесь мастерил, будильники разбирал...
Пока готовили чай, водитель привел охотничью собаку — пятнистого ушастого сеттера, которого Державин оставлял на время командировки на фронт у соседей. Наскучавшийся за два года, пес бросился к хозяину, лизал ему руки, тыкался мордой в колени.