Дневалил как-то Забалуев на конюшне, пришел позже всех в столовую и попросил выдать заявленный старшиной расход. Налил повар порцию овсяного супа, а Забалуев просит:
— Наливай, браток, еще одну... на Никишкина.
— На какого такого Никишкина? — удивился повар.
— Да вон, в углу сидит, не видишь, что ли?
Глянул повар в пустой угол, потом сочувственно посмотрел на огромного Забалуева, перевел взгляд на малюсенькую тарелку супа и налил вторую порцию — на Никишкина. Так и пришел в будыкинскую роту сверхштатный боец Никишкин.
Батальонный поэт Илько Цыбуля так воспел мифического Никишкина в своей поэме «В когтях судьбы»:
Его не увидишь ты в списках,
На поверке его не найдешь,
А он вот живет — Никишкин,
К обжорству зовя молодежь...
Как-то вечером, вернувшись с занятий, Иволгин со смехом рассказал Драгунскому о несуществующем бойце своего взвода. Валерий даже не улыбнулся.
— У тебя хватает еще сил смеяться? — отрешенно спросил он, сбрасывая ремень. — Ну погоди, погляжу я, что ты запоешь, когда провоюешь хоть одно лето с тарбаганами? Поверь мне: не веселая песня долбить каждый день одно и то же: «Оборона в горно-лесистой местности», «Оборона на укрепленной полосе» и т. д. и т. п.
Драгунский побрился, надел тельняшку — он все никак не возвращал ее Иволгину — и, поерошив перед зеркалом бакенбарды, продекламировал:
— Он пришел к нам с берегов Черноморья, принес с собой матросскую лихость и преданность революции. Настоящий был моряк!
С приподнятого тона Валерия сбил появившийся с ведром Посохин.
— Попить не желаете? — спросил он. — Вода холодная.
Драгунский выпил два ковша, вытер губы, пошарил по карманам, хотя табаку у него не было уже несколько дней.
— Между прочим, лежал у меня на тумбочке окурок, но его, к сожалению, кто-то увел...
Поликарп замялся:
— На кой ляд он кому нужон?
— Судить надо этих интендантов за такое снабжение.
Драгунский быстро надел гимнастерку и, не застегнув ворота, чтобы видно было тельняшку, направился в санчасть.
— Нужон мне окурок, я сам могу одолжить табачку, — проворчал вслед ему Посохин, не замечая, что у входа в землянку стоит замполит Русанов.
— Кто здесь табачком разбогател? — спросил он, улыбаясь. — Поликарп Агафонович разбогател?
— Да нет... Это я не к тому, — опустил глаза Посохин. — Окурок у лейтенанта потерялся. Еще на меня подумает.
— Фу-ты, тоже мне пропажа!.. Стоит ли про окурок толковать? Кому он нужен?
— Про то и говорю.
— Предположим, вы его искурили. Ну и что же?
— Ежели бы искурил — не обидно было бы, к чему отпираться?
— А куда же он девался, окурок-то? — хитро улыбнулся Викентий Иванович. — Как дело-то было?