Посохин взял у замполита письмо, положил его в кисет, чиркнул кресалом.
— Так я и не допытался у этого озорника, что он там про меня написал. Клянется: «Ничего плохого». А что ей без причины беситься? Белены, что ли, объелась? Или какая муха укусила?
— Я его вот сам допрошу, — пообещал Викентий Иванович. — Разве можно так шутить? Тем более, жена у вас, как видно, серьезная, с характером.
— Про характер и не говорите. Построже старшины. Она сразу бы нашего Цыбулю скрутила в бараний рог, — не без удовольствия заметил Поликарп.
— Попадало от нее?
— Бить не била. Может, пьяного когда... Не помню...
Выкурив трубку, он выколотил ее о каблук, сказал с сожалением:
— Перед уходом в солдаты я четверть самогонки на чердаке припрятал. Теперь кумовья с войны съезжаются — вылакают без меня, окаянные!..
Посохин говорил доверительно, тихо, иногда вовсе переходил на шепот, будто перед ним сидел закадычный друг, от которого нет никаких тайн. А Иволгин дивился: сколько труда надо затратить, чтобы завоевать доверие такого скрытного, осторожного солдата!
Они сидели так до прихода Будыкина. Увидев ротного, Поликарп не спеша поднялся, взял ведро.
— Пойти чайку попить. У нас в Чегырке говорят: «Пей чай — наводи тело». — И побрел на кухню.
Викентий Иванович заглянул в землянку, спросил Иволгина:
— Товарищ взводный командир, как вам понравился наш Поликарп Агафонович?
— Признаться, не очень, — ответил Иволгин. — На занятия не вытащишь. «Стар я, говорит, на брюхе понарошку ползать. Ежели бы взаправду...» А взаправду тоже не горит желанием: «Ко дворам бы...»
— Да, солдат с чудинкой, — согласился Русанов.
— Живет по принципу: лучше переесть, чем недоспать, — смеясь, добавил Будыкин.
Иволгину рассказали несколько забавных историй, которые произошли на Бутугуре с Поликарпом Посохиным. Вспомнили, что еще в военкомате, во избежание слез и причитаний Поликарповой жены и четырех его ребятишек, ему сказали, что берут на сборы всего-то на сорок пять суток. Этого Посохин не может забыть до сих пор и при случае называет себя «сверхсрочником».
Вранья Поликарп не любит пуще всякого лиха. Ему подавай правду-матку в чистом виде, хоть и горькую, да была бы она сущей правдой. В начале войны на Бутугур приезжал лектор из Читы и заверил батальон, что резервы у Гитлера на исходе. Ну, хватит их не больше как на полгода. Поликарп до сих пор талдычит про ошибку опрометчивого лектора:
— Вот тебе и лезервы. Напускал пузырей и уехал. А как же без лезервов Гитлер столько лет воюет?
Как-то перед киносеансом Русанов прочел солдатам лекцию об антигитлеровской коалиции. Зашла речь о заверениях Черчилля и Рузвельта, что в скором времени они откроют в Европе второй фронт.