Теперь Микаэла опустила в раздумье голову, как несколько минут назад Лорен Брей. Ей вспомнился давешний разговор с Колин о размолвке с Беки. И Микаэла дала ей совет — поговорить по душам с подругой, тогда все уладится. Почему же ей самой так трудно следовать этой рекомендации? Обиженному все видится в ином свете!
— Послушайте, Микаэла, — продолжала Дороти, — обо мне вы можете думать, что вам угодно. Только не сомневайтесь в Салли. В его сердце есть место лишь для вас одной. Все, что он делает и думает, подчинено любви к вам. И он не только искренен в своем чувстве не меньше вас, но так же надежен, как вы, и так же готов в любую минуту прийти на помощь. А ведь это важнее всего. Какое значение имеет такой пустяк — танцует он или не танцует? Вы замечательно подходите друг другу.
Микаэла выслушала Дороти, не поднимая головы. Как бы ей хотелось верить ее словам! Они звучали так добросердечно, так искренне! И Дороти просила понимания не для себя, нет, а исключительно для Салли. Разве это не лучшее доказательство ее дружеских намерений?
— Мне бы очень хотелось, чтобы вы были правы, — ответила Микаэла, поднялась и ушла. Медленно спустилась она по лестнице в смотровую.
Воскресенье неотвратимо приближалось, а от Салли по-прежнему не было никаких известий. Правда, Салли и прежде, случалось, пропадал на несколько дней, а потом неожиданно, без какого-либо предупреждения, появлялся у порога дома Микаэлы, и сейчас она то и дело напоминала себе об этой его особенности, — и тем не менее она все время пребывала в подавленном настроении, побороть которое при всем желании не могла.
Она давно уже решила, что пойдет на праздник танца, пусть одна, но пойдет. И тщательно готовилась к нему в этот вечер — надела самое лучшее из своих платьев, волосы уложила в высокую прическу. Труднее всего было скрыть свое угнетенное состояние от детей, носившихся в величайшем волнении перед домом.
Закончив свой туалет, Микаэла бросила последний оценивающий взгляд в зеркало на туалетном столике. Конечно, никак не скажешь, что она изменилась до неузнаваемости, но впервые Микаэле показалось, что ее лицо утратило прежнюю свежесть молодости. Оно выглядело усталым и немного разочарованным. Стараясь не поддаваться этим невеселым мыслям, Микаэла порывисто встала, накинула на плечи платок и вышла из дому.
Ее уже ожидали запряженные Мэтью лошади, он же с согласия Микаэлы взял в руки вожжи и что было мочи погнал вперед, подгоняемый нетерпеливой Колин. Немудрено, что они достигли места празднества в кратчайший срок.