Пока я переваривал то, что мне рассказала Сильвия, она вскочила и заявила:
— Как хотите, но мне надо походить.
Она прошлась до двери, обратно, потом подошла к деревянному бару в углу комнаты, уселась на стул, свесив руки между ног.
— Но я все-таки не понимаю, зачем Чейм рассказал о вашем прошлом Джелликоу.
Сильвия потрясла головой:
— Не знаю. Уилфред не говорил, как он узнал. Но он узнал, и этого было достаточно.
— Если Чейм нанимал детективов, Джелликоу мог прочитать их донесения. А может, и сам Чейм ему рассказал. А как вы думаете, про вас с Чеймом Джелликоу тоже знал? О вашей… сделке?
— Мне кажется, да. С уверенностью сказать не могу, но он ведь был в курсе всех дел, видел контракты, знал, что где происходит. И держался со мной как-то странно. Да, наверняка он уже все знал про меня.
— Как давно это было? Я имею в виду вашу сделку с Чеймом.
— Четыре с половиной года тому назад. А когда меня пригласили на телевидение и картина имела большой успех, мне удалось разорвать контракт с Чеймом. Да он меня и не удерживал.
— Может, все эти четыре с половиной года Джелликоу страдал по вас. Я нашел у него в номере две ваших фотографии.
— Неужели? Я не знала. — Сильвия соскользнула со стула. — Ну вот, папочка, так все и было. Теперь вы знаете историю моей жизни.
— Почему вы упорно зовете меня «папочкой»?
— Ну не отцом же вас называть, это было бы глупо. А почему… сама не знаю. Просто когда мужчина мне нравится, я называю его папочкой.
— Да?
— А вы не такой свирепый, когда улыбаетесь. И вообще, по-моему, вы неплохой парень. Если хотите, буду называть вас Шелл. А «папочка» — это ласковое обращение. Вот как бы вы ласково называли меня?
— Ну… может, мамма?[3]
— А что это значит?
— Посмотрите в словаре.
— У вас есть еще вопросы?
— Вроде нет.
— Значит, вы уходите?
— Да. Надо во что бы то ни стало переговорить с Гидеоном Чеймом.
— Не говорите ему о том, что я рассказала вам.
— Не скажу.
— И вам можно верить?
— Можно.
— Я вот думаю, наверное, не все, что вы говорите, — правда.
— На что вы намекаете?
— Теперь-то я знаю, что вы не вымогатель.
— И что из этого следует?
Сильвия ответила не сразу. Сделала большой скользящий шаг в мою сторону и остановилась совсем близко. Руки ее были опущены вдоль туловища, ладони прижаты к гладким упругим ляжкам. И вдруг ее руки медленно поползли вверх, миновали округлые бедра, поднялись еще чуть выше.
— Вы говорите, я могу вам доверять? — с улыбкой спросила она. — Вы — не шантажист. И даже не проповедник. И, как уверяете, не насильник или кто-то там еще…
— Я не говорил, что я — «кто-то там еще».