Эта публика была способна внушить страх, даже сидя на церковных скамьях, но вид стремительно несущейся и громко вопящей массы, состоящей из тысячи человек с разинутыми глотками и напоминающей тысячеглавого монстра, поверг меня в неописуемый ужас. Это не только остановило меня, но и заставило серьезно подумать об изменении плана, хотя уже было слишком поздно.
Зрелище массы «леммингов» произвело на меня парализующий эффект, но мой вид тоже подействовал на них. Не стану притворяться, что я выглядел для них так же устрашающе, как они для меня; к тому же должен признать, что они заметили меня, только когда я шагнул на траву, но любой непредубежденный наблюдатель (каковых поблизости не было) согласился бы со мной, что я выиграл первую схватку, не поднимая рук — точнее, не надевая брюк.
Это доказывает, что кажущееся великим несчастьем может обернуться благом, ибо на обезумевшую толпу не действуют разумные доводы, а мое появление не произвело бы на них и десятой доли теперешнего впечатления, если бы на мне были штаны. Отсутствие их, несомненно, явилось милостью Божьей, так как я ни за что бы не додумался снять их.
В любом случае я безусловно выиграл первые моменты битвы с «леммингами», ибо в одиночку заставил остановиться целую тысячу.
Толпа психов мужского и женского пола, которая бежала по траве, повинуясь указующему персту Фестуса Лемминга, ко мне, к девушкам, к оскверняющей церковь греховной наготе, ко злу, которое следует уничтожить, остановилась.
Она не замедляла темп постепенно. Все ее участники прекратили двигаться в один и тот же момент. Зрелище было странным и пугающим. Тысяча элементов, составляющих тело исполинского зверя, перестала шевелиться одновременно, с прекращением грозного рева. Исполинская масса с мириадами глаз застыла и умолкла.
Впрочем, тишина длилась недолго. Фестус Лемминг, стоявший поодаль от остальных и наблюдавший за ними, как пастух за овцами, указал на меня и громко крикнул:
— Иисусе, да это Шелл Скотт! После этого слова посыпались из него как из рога изобилия:
— Это… ax… ox… о, Иисусе, наш Господь и Спаситель… он здесь — сатанинский агент Антихриста! Боже Небесный, спаси нас от его злого присутствия и…
Больше я ничего не слышал, потому что остальные слова Лемминга заглушил ужасный рев, вырвавшийся из гигантской глотки. Зверь двинулся ко мне — двинулся, чтобы убить. Его ноздри уже вдыхали запах крови, жажду которой ему долго внушал Лемминг; им руководило только слепое желание уничтожить.
«Лемминги» видели и узнали меня, но не заметили крест, который я нес в руках. Я держал его параллельно земле, верхушкой к ним, поэтому они не узнали символ, которому поклонялись. Впрочем, это им еще предстояло.