этот чужой файл. Рубка вновь наполнилась гулом; «глаз», глядевший до этого холодно, бесстрастно, вдруг — как показалось — вначале удивленно моргнул…
Затем «глазное яблоко» быстро поменяло свой цвет — оно потемнело, оно налилось кровью!.. Поверхность экрана почти вся целиком покрылась темными пятнами; он, экран, казалось, плавился, как плавится даже самый твердый материал под воздействием электрической дуги или лазерного луча…
Процесс шел очень быстро; пятна в центре экрана становились все контрастней, выраженней, они увеличивались в размерах, меняя, закрашивая, вытесняя, замещая прежний лазоревый фон.
И вот уже в стене явственно проступили очертания арочного проема!..
Оттуда, из этого темного пространства, повеяло, холодя открытое пока лицо, студеным ветром. Ветром, несущим в себе не столько морозную колючую свежесть, сколько тяжелый запахи гари и еще чего-то неприятного для обоняния!..
Часовщик — он переместился от стола к напольным часам — открыл крышку, подтянул гирьку и отработанным движением запустил маятник.
— Время пошло!..
Стали слышны хлопки или же щелчки; они были частыми, если не сказать, слитными — как будто некто неистово аплодировал в ладоши, как будто сторонние наблюдатели решили вдруг вознаградить Редактора и его коллег овацией!..
— На выход! — хрипло скомандовал Редактор. И повторил только что прозвучавшие слова Часовщика. — Время пошло!..
Спустя 19 месяцев.
8-е декабря.
Битва за Москву.
Сотник махнул в открывшийся в стене темный провал первым!..
Он ощутил — первоначально — некое сопротивление. Это было похоже на то, как словно ты попал в густую паутину, или в рыбацкую сеть. Или же — такое сравнение тоже пришло в голову — в густые переплетенные заросли где-нибудь в джунглях!..
Невольно прикрыв глаза, хотя они и были защищены очками, смахивающими на экипировку горнолыжника, Валерий, что есть сил, ломился сквозь эту упругую, вяжущую руки и ноги преграду!
В крови у него бушевал адреналин; сделав еще одно усилие, он проложил, продавил проход… И тут же, споткнувшись обо что-то, потерял равновесие; растянулся на какой-то скользкой поверхности.
Поначалу он ничего не увидел. Вернее, в окутавшей его со всех сторон темноте не столько были видны, сколь угадывались какие-то тени!..
Звуки стали резче, громче; его тренированный слух легко выделил среди сухих хлопков одиночных выстрелов и автоматных очередей резкий долбящий звук крупнокалиберного пулемета, отдающийся эхом, резонирующий, отбивающийся от каких-то поверхностей или преград…
«Эге!.. Да тут серьезнаязаруба