И Тесс тут же умолкла. Райдер снова дотронулся до ее волос. Племянница взглянула на девочек и, очевидно, решила, что ей действительно надоело кричать.
— Мама, — пролепетала она.
— Глупышка, — нежно сказала Сью. — Какая же это мама? Это папа.
— Дядя, — поправил ее Райдер.
— Дядя, — повторила Сью, указывая на него. — Тесс, это твой дядя.
— Тятя, — послушно повторила Тесс.
Райдер тяжело вздохнул. Он три месяца безуспешно пытался заставить Тесс называть его как угодно, но только не мамой, а какой-то незнакомой девочке удалось добиться этого за несколько секунд.
Неужели он даже на такое не способен? Или не стоит из-за этого так уж сильно расстраиваться? Ведь он мужчина, а судя по всему, только женщины и девочки обладают интуицией и знают, как обращаться с детьми.
Но до этого момента Эмме все же как-то удалось заставить его поверить в то, что он не так уж плох в мало привычной для мужчин роли воспитателя. Особенно сегодня утром, когда ему довольно быстро удалось успокоить занервничавшую от близости огня в камине Тесс. Тогда, прочтя в глазах Эммы чуть ли не восхищение, Райдер почувствовал уверенность, что одной его любви для Тесс будет достаточно. Но сейчас он снова задумался о том, что одной его любви для счастья Тесс мало…
Он был поглощен этими мыслями даже за столом. Отвлекла его от них Пегги, младшая из девочек:
— Хочешь, покажу тебе свои рисунки?
— Э-э-э, да.
Пегги тут же всучила ему лист бумаги. На нем был изображен карапуз. Судя по всему, это была Тесс, с улыбкой глядевшая на украшенную елку.
— Э-э… Очень похоже, — неловко похвалил Райдер.
Пегги засияла.
— Я нарисовала ее до того, как мы расчесали ей волосы, — объяснила она.
После этого свой рисунок ему показала Сью, и Райдеру снова пришлось изображать восхищение перед изображенным на картинке мужчиной в военной форме рядом с елкой.
— Это наш папа, — пояснила Сью.
Девочка произнесла это с такой гордостью, будучи так уверена, что их отец может все, что в сердце Райдера больно кольнуло. Тесс, его маленькая племянница, никогда не вручит картинку своему отцу, на которой тот будет изображен. А сам Дрю никогда не увидит, как взрослеет его дочь… Боль была такая сильная, что на миг у Райдера потемнело в глазах. И почему-то в этот же момент в его мозгу вспыхнул образ Эммы — вот она тащит матрас, вот пьет горячий шоколад, бросает в него снежки…
Не глядя в ее сторону, Райдер быстро поднялся, вышел на улицу и вернулся к простому и приносящему хотя бы временное облегчение физическому труду.
— И сегодня никаких новогодних празднеств, — вздохнула Эмма, когда они наконец очистили всю подъездную дорожку от веток и снега. Солнце уже садилось за горизонт, а щеки пощипывало от вечернего мороза.