ю роль играла этничность, группы инонациональные, которые тоже получаю право на проведение референдумов. Вот этого не было сделано. Если бы это было сделано, я не предрешаю, каков бы был результат на Украине, но этого не было сделано. А не было сделано почему? Потому что у нас совершенно произвольно осуществили подмену — право на самоопределение имеют на-ро-ды, а его у нас подменили…
Сванидзе: Спасибо. Время истекло, к сожалению.
Млечин: Ну, я так и не получил ответа на вопрос, я прошу прощения.
Сванидзе: Я хотел бы задать Ксении Григорьевне уточняющий вопрос. Значит, я правильно Вас понял, Ксения Григорьевна, на Ваш взгляд «Беловежское соглашение» не развалило Советский Союз, а зафиксировало — как там и написано в тексте Беловежского соглашения — зафиксировало, констатировало факт развала Советского Союза?
Мяло: Нет, я не согласна с этим. Я не согласна. Тем не менее, юридического акта о роспуске Советского Союза не было. Его как такового не было. Значит, у каждого из руководителей союзных республик и у высшего советского руководства оставалась возможность скорректировать процесс. Оно было следующим шагом на том пути, который вел к распаду, но от собравшихся там зависело — делать этот шаг, или не делать его.
Сванидзе: Спасибо. Спасибо.
Прошу вас, сторона защиты, — ваш тезис, ваш свидетель.
Млечин: Благодарю Вас. Могу ли я побеседовать со свидетелем Станиславом Шушкевичем, да?
Сванидзе: Да, разумеется. Прошу Вас.
Млечин: Скажите, пожалуйста…
Сванидзе: Представьте еще раз Станислава Станиславовича Шушкевича.
Млечин: Станислав Шушкевич — в рассматриваемую эпоху — глава Парламента, тогда — Верховного Совета Белоруссии.
Нам никуда не уйти от вопроса о том, правомерны были Беловежские соглашения или нет. Все-таки, может быть, они незаконны? Обратите внимание, свидетели обвинения все равно считают, что это было незаконно, была нарушена Конституция, законы, и так далее. Может, Вы согласитесь с ними?
Шушкевич: Вы понимаете, я вот как профессор физики удивляюсь, за какие закорючки цепляются философы и юристы, чтобы оправдать то, что не имеет оправдания.
Млечин: Ну, закон в этом состоит.
Шушкевич: Значит, по закону «О суверенной Белоруссии», я имел право на подписание любых международных соглашений. Критерием того, правильное оно или нет, была ратификация Верховным Советом. Он принял закон: Беларусь — независимое государство, которое вступает в Союз Независимых Государств, в СНГ. Сейчас люди чувствуют себя свободнее, чем в Советском Союзе, независимее, чем в Советском Союзе, живут лучше, молодежь может строить свое счастье… может строить. Может быть, есть плохие условия, может быть, это еще трудно, но лучше, чем были тогда.