Сванидзе: Как об игре Вы сейчас о чем говорите?
Мяло: Я имею в виду о том, предполагалась ли при проведении референдума дальнейшее учитывание воли народа, высказанной на референдуме.
Кургинян: Я обращаю внимание на таблицы…
Сванидзе: Секундочку, секундочку, Сергей Ервандович.
Сторона обвинения, Сергей Ервандович, игрой называл ГКЧП.
Мяло: Да. Я не называю, я задаю вопрос, и он мне представляется сугубо важным.
Сванидзе: Спасибо.
Мяло: Сугубо важным.
Сванидзе: Спасибо. Сторона защиты может задать вопрос свидетелю обвинения.
Млечин: Ксения Григорьевна, Вы в таких высоких словах оценили ценность референдума, но после мартовского референдума проходит референдум на Украине и 91 % высказывается за независимость Украины — значит, и это, как Вы говорите, выше любого другого… Значит, тем самым жители Украины точно имели право на независимость, правильно ли я могу сделать вывод из Ваших слов?
Мяло: Во-первых, во-первых, он проходит после, как Вы сказали.
Млечин: Да, то есть более поздний — значит, более важный.
Мяло: Нет, результаты того референдума, они вообще по непонятно какому праву и основанию они могут быть… они аннигилировали…
Млечин: Но если проходит новый референдум, люди переосмысляют свое отношение…
Кургинян: Каждый месяц…
Мяло: Но, позвольте, я Вам отвечу… я отвечаю на Ваш вопрос. Референдум на Украине прошел 1 декабря. До этого вот состоялось то, что я считаю самым главным, и на чем хотела бы зафиксировать, с позволения аудитории, ее внимание, потому что об этом говорится гораздо меньше, чем о самом Беловежье. Я действительно считаю, что Беловежье было неким заключительным этапом, что не умаляет, с моей точки зрения, неправомерности юридической, неправомочности того, что там было совершено, но в промежутке было главное. 23 апреля — то есть после референдума 17 марта, который дал те результаты, которые он дал, показал, — стартовал «ново-огаревский процесс», вот который я лично считаю началом конца. Почему? Потому что коммюнике первого же заседания гласило, — ну, повторив обычные слова, что «в целях сохранения…» и так далее: «создать условия», «найти формы для создания Союза Суверенных…» — обратите внимание, что «Союза Суверенных Государств» — Союз Советских Социалистических Республик исчезает. А имя государства — наверное, не будете возражать, — не есть вообще фикция, которую вот так вот можно поменять одноминутно. Но главное — с учетом результатов референдума. Но референдум был проведен — и, собственно, я об этом тоже имела в виду сказать — с нарушением закона от 3 апреля 1990 года, где предполагалось, что при объявлении сецессии, то есть отделении, право на соответствующее самоопределение получают автономные республики, автономные области и регионы, где компактно проживают группы населения — ну, у нас больш