— Не всегда. Но довольно часто.
— А ты не пробовал объяснять?
— Зачем? — пожал он плечами. — Никто бы мне не поверил. Меня же считали безродным полукровкой. Не скажу, что я всегда был невиновен, пойми меня правильно, вовсе нет. Скорее всего, я сам провоцировал такое отношение к себе.
Лия вполне могла в это поверить, хотя и подозревала, что наказания редко бывали заслуженными, даже если он и провоцировал их.
— А затем в один прекрасный день… — подсказала она ему.
— Откуда ты знаешь, что был этот «прекрасный день»?
Она пожала плечами.
— Это кажется вполне логично.
Около ее уха раздался его низкий смех.
— Ты совершенно права. О'кей. В один прекрасный день — кстати, в тот день мне как раз исполнилось пятнадцать лет — меня обвинили в том, чего я не делал. Но это случилось в последний раз.
— И в чем же тебя обвинили?
— В том, что я разбил хрустальный шар — знаешь, такие безделушки, которые можно потрясти, и в них кружатся вихри серебряных блесток? А в том шаре внутри был рыцарь, сражающийся с драконом.
Лия замерла.
— Рыцарь и дракон?
— Да. Этот шар всегда казался мне чем-то волшебным, но он принадлежал одному из воспитателей и был совсем недосягаем. Когда же он оказался разбитым, мне досталось на всю катушку, как будто это я был виноват.
— Но ты был совершенно ни при чем.
— Ну да.
— А почему ты говоришь, что это случилось в последний раз?
— Я сбежал. Сбежал навсегда.
— Слепое доверие… — прошептала она.
— Да, слепое доверие, — подтвердил он. — До сих пор никто и никогда не доверял мне просто так, без каких-либо условий, никто не решался поддержать меня, когда все складывалось не в мою пользу. Наверное, это пустые мечты. И все же… все же я иногда мечтаю об этом.
Лия села и обвила руками его шею.
— Если бы я могла уложить мое доверие, мою веру в тебя в маленькую коробочку, я бы подарила ее тебе как свадебный подарок, — сказала она. Но все, что у меня есть, — это слова.
— Не давай обещаний, которые не сумеешь сдержать, — предостерег он.
Она кивнула.
— Тогда я пообещаю тебе попытаться. Сейчас это самое большее, что я могу тебе предложить.
— Лиха беда начало.
Он обхватил ладонями ее лицо и после долгой паузы, которая, казалось, длилась вечно, приблизил губы к ее губам. Лия подумала, что никогда в жизни она не ждала ничего так долго, как момента, когда их губы соприкоснутся. Упреки и огорчения отошли в прошлое, и не было больше отсрочки этого сладкого приговора. Пройдет ночь, и она будет принадлежать ему, будет связана с ним узами более прочными, чем его кольцо, которое она носит на пальце.
На его языке чувствовался вкус клубники и шампанского, но поцелуй этот кончился слишком быстро, и Лия испытала отчаянный голод любви.