«Мистер Дуглас Гибсон (лейборист), член парламента от Нью-Тауна, выступил в палате общин с запросом, намерен ли министр внутренних дел, ввиду шума, поднявшегося в последнее время в печати и повсюду в стране, пересмотреть свое решение по делу Мэфри.
Министр внутренних дел сэр Уолтер Хэмилтон ответил, что просит изложить запрос в письменном виде».
В кабинете воцарилась наэлектризованная тишина; двое мужчин молча смотрели друг на друга. Они провели утомительный день, пока что не принесший особых плодов, и сейчас напряжение начало сказываться на обоих.
— «Просит изложить запрос в письменном виде», — наконец повторил Мак-Ивой срывающимся от радостного возбуждения голосом. — На этот раз нет категорического отказа. Они хотят выиграть время для размышлений. Телефонная связь между Лондоном и Уортли будет сегодня работать всю ночь. А завтра надо ждать гостя.
Они молча, но горячо пожали друг другу руки, взяли шляпы и ушли.
Назавтра был четверг; около четырех часов, когда руководство «Хроники» обычно взбадривало себя крепким чаем, приготовленным мальчиком-рассыльным, который подавал его в толстых чашках с отбитыми краями, раздался стук в дверь.
— Войдите.
Но это был не мальчик с подносом, а крайне взволнованный секретарь Мак-Ивоя Тед Смит; по пятам за ним следовал сэр Мэтью Спротт. Ни в манерах, ни в облике сэра Мэтью, одетого весьма тщательно и элегантно, не было ничего необычного. Лицо его, хранившее, как всегда, сдержанное высокомерное выражение, было совершенно спокойно.
Секунду длилось молчание.
— Садитесь, прошу вас, — предложил редактор.
— Благодарю. — Сэр Мэтью опустился на стул. — Вас трудно застать в последнее время, мистер Мак-Ивой. Я проходил мимо и решил заглянуть на минутку. Конечно, неофициально.
— Разумеется, — кивнул Мак-Ивой, бесстрастно глядя в лицо собеседнику. — Не угодно ли сигарету?
— Нет, благодарю вас. — Спротт жестом отстранил серебряный портсигар. — Я очень рад, что и вы здесь, мистер Данн. То, что я хочу сказать, в известной мере касается и вас.
Наступила более продолжительная пауза. Спротт великолепно владел собой, все у него было заранее обдумано, и он не проявлял никаких признаков тревоги. Он даже слегка улыбнулся, желая показать, что вполне спокоен.
— Джентльмены, — начал он, — я пришел сюда не для дидактических споров. Все ведь очень просто. К тому же я признаю, что вы имеете право помещать в свози газете все, что вам заблагорассудится. Тем не менее должен сообщить вам, что серия статей, которую вы последнее время печатаете, поставила в несколько затруднительное положение правительство его величества.