Санди покачал головой. Это было куда покруче скелета. Плита нависала над самой его головой, словно он стоял в готовой захлопнуться пасти чудовища, и лишь его Сила хранила ему жизнь. Он не мог сдвинуться с места. Десятки встревоженных и испуганных глаз следили за тем, как плита, нагруженная впридачу к собственному весу целой горой разнокалиберного мусора, балансирует в самом неестественном для себя положении, и за тем, как замер в неподвижности волшебник. Любое мускульное усилие со стороны Санди привело бы к разрушению этого баланса и, следовательно, к падению плиты. Он понимал это, как никто другой. Это был предел. Это была та черта, за которую он ступить не мог. Мир вокруг помутился, не осталось ничего, кроме черной тени, откусившей половину голубого неба. И пенолит, оказывается, может выглядеть черным. Погасли звуки. У него работала только мысль, и согласно ее безжалостно трезвому расчету он никак не мог снять удерживающую плиту Силу, чтобы использовать ее для прыжка назад. Да это какой должен быть прыжок! Потом ослабела и мысль, и осталось одно лишь нескончаемое, вынимающее душу усилие.
А потом на него обрушился смерч. Вырвавшийся неведомо откуда, он скрутил его, рванул назад, в тоннель, и грянул с размаху оземь. В момент полета Санди услышал позади себя грохот падения многих тонн камня, а потом провалился в расцвеченную снопом искр черноту.
* * *
Это было еще чуднее, чем пробуждение в пещере Сверчка, еще в той жизни, что теперь казалась ему детством. Смягченный зеленеющим садом свет лился в окна и дразнил его оживающее зрение. Вокруг было ощущение дома. Блики и зайчики, отскакивая от пенолитовых стен, сплетались в сложную сеть и маскировали собою знакомый потолок. Потом они сблизились, закрутились волчком, превратившимся от быстроты мелькания в шар света, а в нем возникло не виденное доселе мужское лицо: худощавое, с костистой нижней челюстью, крупным горбатым носом, полными губами и голубыми глазами. Волосы были острижены в кружок, темные, с легкой проседью.
— Добрый день, Клайгель, — сказал этот человек. — Я давно вас ищу. Меня зовут Люитен. Мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие вопросы, а поэтому я был бы весьма признателен, если бы вы поторопились приехать ко мне. Сейчас объясню, как ко мне добраться…
При любых обстоятельствах Санди оставался вежливым.
— Прошу прощения, сэр… — выдавил он. — Сейчас мне немного недосуг. Вашим делам придется подождать.
Он отмахнулся неуверенной рукой и, кажется, потратил последнюю каплю еще остававшегося в нем Могущества, чтобы вдребезги разнести и этот иллюзорный шар, и ошеломленную, разгневанную физиономию в нем. В эту минуту для него не существовало никаких важных дел. Он чувствовал себя лягушкой, которой играли в футбол. Вместо галлюцинации над ним тотчас нависло вполне реальное исцарапанное лицо Бара. Сам он вряд ли выглядел лучше.