Револьвер террориста выплюнул клубок белого дыма, и в сердце что-то ударило, но не сильно. Генерал устоял на ногах и увидел, как падает на снег боевик, ничком, безвольно откинув руку и выронив свой короткоствольный «бульдог». Сычев воевал, много раз видел смерть, а потому сразу понял, что так падают только убитые. Он не промахнулся в боевика, стрелял точно в голову — рука до сих пор тверда.
— Твою мать! — сквозь зубы выругался генерал и посмотрел на свою шинель. Так и есть — точно напротив сердца, метким стрелком был покойничек, виднелась аккуратная дырочка.
Сычев похолодел, но почему он тогда не чувствует боли, и чуть ли не взвыл от страха, торопливо расстегивая крючки. Засунул руку за отворот и тут все понял. Пальцами он вытащил из кармана френча массивный серебряный портсигар — на нем была вмятина.
Генерал сложил в голове два к двум и все понял — «бульдожек» слабоват, не оружие, а пукалка для легкомысленных французов и их мадам с мадемуазель. Офицеры на него только презрительно фыркали — ствол короткий, а патрон слабый. Потому портсигар пуля и не пробила, оставив на толстой стенке вмятину.
— Спаси и сохрани! — громко обратился генерал с молитвой и тут же грязно выругался, помянув эсеров и прочих террористов до седьмого колена. Лишь потом посмотрел на Вологодского, вокруг которого копошились люди. И у ворот была сутолока, а в глаза сразу бросилось лежащее на снегу тело в знакомом черном пальто с барашковым воротником.
Сычев непроизвольно сглотнул — комок в горле исчез. Мысль материальна — подумалось генералу, мечтал на веревку главу МВД подвесить, а его тут же того… Застрелили…
— Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! Вы невредимы?! — Перед глазами материализовался главный адъютант Лыба, с бледным лицом и трясущимися руками.
— Да цел я! — громко отозвался Сычев и протянул капитану портсигар. — Он уберег, от пули защитил!
— Ух! — облегченно выдохнул Лыба и зачастил скороговоркой, возбужденно тряся руками. — Министра внутренних дел в упор, девка какая-то. Орала: «Смерть предателю партии»! Два в голову, а третий в грудь! Наповал!
— А что с премьер-министром?! — Внутри у Сычева похолодело, смерть Вологодского была очень некстати.
— Повезло, Петру Васильевичу, в трех рубашках родился! — ликующим голосом сообщил капитан.
— Пуля касательно переносицу зацепила. Разбила, конечно, крови много. Но цел его высокопревосходительство. Даже контузии вроде бы не получил. Идите к нему, ваше превосходительство, он звал вас!
Сычев на негнущихся ногах резво подбежал к председателю правительства. Вологодский гневно сверкал глазами, прижимая к переносице окровавленный платок.