Смирнов не мог сдержать изумления — Арчегова нужно было давно отправлять почивать, он прямо засыпал сидя на диване. Но вместо этого Александр Васильевич терпеливо и благожелательно, с дружеским почтением в голосе, как идеальный собеседник, расспрашивал офицера. И тот ему отвечал, пусть медленно, видно, одной половиной мозга уже спал, а вторая еще могла хоть как-то функционировать.
— А у японцев есть линкоры, способные с «Куинами» драться?
— «Нагато» и «Муцу», у них 16 дюймов и 26 узлов. В двадцать первом вошли в строй. Остальные по Вашингтонскому соглашению двадцать второго на металл порезали, недостроенные…
Арчегов отвалился на диван, лицо полковника полностью обмякло, из уголка губ потекла струйка слюны. Офицер крепко уснул и стал чуть похрапывать. Усталость свалила даже его, казавшегося всем двужильным.
— Боже мой?! — Смирнов только теперь понял, почему Колчак тормошил Арчегова, не давая тому засыпать. Контр-адмирал непроизвольно перекрестился — потрясение было велико. Ведь о будущих годах полковник говорил в прошедшем времени.
Колчак, с внезапно просветлевшим лицом, тоже истово перекрестился, а затем заботливо устроил полковника на диване, подсунув под голову свою походную «думку». И словно заботливый отец любимого сына, накрыл своей черной флотской шинелью, перекрестив уснувшего офицера.
— Пойдем, Миша, — Александр Васильевич тихо прошептал своему старому приятелю, — попьем чайку. Константину Ивановичу нужно хорошо выспаться, а нам есть о чем подумать и поговорить…
Глава вторая
Звенит январская вьюга
(3 января 1920 года)
Иркутск
— Но где еще подвохи спрятаны, где?! — Генерал Оглоблин не смог сдержать рвущегося наружу раздражения. Перед ним лежал долгожданный закон о казачестве, вернее его проект, в лихорадочном темпе составленный войсковым правлением за эти суматошные часы. Прошло всего три дня, немыслимый по краткости срок, как закон рассмотрели все заинтересованные стороны, внеся в него свои предложения и дополнения, иногда очень серьезные.
Управляющий делами кабинета министров Гинс и министр социального развития Пепеляев, отвечающий за здравоохранение, просвещение, культуру и общественное призрение, внесли в него свои дополнения, касающиеся развития казачьих школ, фельдшерских и ветеринарных пунктов, культурных начинаний и прочего. Дополнение следующее — вопрос слишком серьезен и требует долгого рассмотрения вкупе с государственным решением для всех социальных групп Сибири на общих основаниях.
А если выразиться короче, то мнения сходились в одном — отложить сей вопрос и вдумчиво над ним поработать, дабы отнести его на все другое население заодно. С этим генерал был согласен, как и с пунктом, который говорил, что данные вопросы будут особо оговорены в специальном законе, который правительство примет позднее. А потому препятствовать проведению закона в основной его части они не станут.