— А можно я и за смертью поплыву, и за красивой наложницей тоже? — спросил самый молодой из полусотских.
Ответом ему был невеселый смех воевод.
Утром встало ослепительное солнце, засверкало успокоенное море, и предыдущий день вспоминался уже совсем не страшным.
Сухая прибрежная степь вскоре сменилась бескрайними гнилыми болотами, к которым невозможно было приставать. Тучи комаров лучше любых лучников отгоняли лодии подальше от берега. От встречных купеческих судов липовцы узнали, что в Корчевском проливе стоят пять ромейских бирем, досматривают все проходящие через пролив суда. Второй прорыв через них вряд ли окажется столь же легким и малокровным, как первый. Нужен был какой-то другой выход.
Земли, примыкающие к Таматархе, недаром называли Русским островом. Большая степная река Кубань, раздваиваясь в устье, одной протокой впадала в Сурожское море, второй — в Русское. По их берегам жили моричи — древнее русское племя, подчинявшееся лишь собственным старейшинам. Купцы этим путем пользовались редко — никогда нельзя было сказать, проплывут они по нему живыми или нет.
Сюда и направил Дарник свои лодии. На бортах снова появились щиты, камнеметы заняли свое место на упорах, а гребцы надели шлемы и нагрудники. Вперед княжеского дракара выдвинулись безмачтовые разведчики, куда перешел Буртым со своими бродниками. Протока была шириной меньше стрелища, к самой воде с обеих сторон подступал невысокий густой лес, откуда любая ватага моричей могла безопасно сколько угодно расстреливать из луков проплывающие суда. Князь дал сигнал поменять походный строй. Лодии и дракары поплыли двумя колоннами, с тем чтобы в случае нападения с двух сторон, в обе стороны, не теряясь, и атаковать. В мутном встречном речном потоке часто попадались застрявшие стволы деревьев, и тогда липовцы на лодиях особенно напрягались, предполагая засаду. Дарнику это живо напомнило первые два дня его одиночного путешествия на дубице по лесной Каменке, с постоянным ожиданием скрытых за листвой разбойников. Тогда, увидев выехавших ему наперерез вооруженных охотников за рабами, он воспринял их скорее с облегчением, чем со страхом.
К его великому изумлению, то же самое повторилось и на этот раз: с небольшой лесной прогалины в протоку въехали трое всадников с голыми торсами, круглыми щитами и кистенями.
— Кто едет? — крикнул по-словенски светлорусый молодец с серебряным ожерельем на шее. — Сойди сюда и скажи!
Князь видел, как Буртым, сбросив шлем и пояс с мечом, спрыгнул прямо в воду, которая оказалась ему по грудь. Потом вместе с всадниками скрылся в зарослях. Липовские лодии чуть подгребали веслами, чтобы удержаться на одном месте. Немного погодя из береговых кустов, куда скрылись Буртым с всадниками, выплыла дубица с одним гребцом и прямиком направилась к княжескому дракару. Стало быть, Буртым оставлен заложником вместо этого переговорщика, понял Рыбья Кровь.