— Ну так пускай пошлет в крепость за ними своих рабынь, — распорядился Молодой Хозяин.
К его крайнему изумлению, все так и произошло: рабыни сходили в крепость и принесли оттуда для своей госпожи несколько нарядов и смен постельного белья.
Поговорив с воеводами, князь приказал играть двести свадеб, именно столько пленниц осталось в руках словен. То, что у многих из них дома остались собственные жены и наложницы, значения не имело — слишком много любовниц никогда не бывает. Некоторые из гридей захотели даже венчаться по ромейскому церковному обряду — на трезвую голову им еще больше хотелось понравиться своим избранницам. Но венчать некрещеных варваров не согласился ни один дикейкий священник, поэтому пришлось ограничиться словенским свадебным ритуалом. Едва спала дневная жара, площадь на пристани превратилась в один большой свадебный пир, на котором липовцев было меньше дикейцев.
— Может быть, и тебе с твоей стратигиссой ожениться? — насмешничал над Дарником Корней.
— Смотри, выпорю, — грозил шуту князь.
— А я уже вожак ватаги бойников, пороть нельзя — только вешать, — бесстрашно скалился Корней.
Тут принесли сообщение, что Лидия хочет видеть Дарника.
— Ну вот, молодка сама свадьбу требует, — пояснил княжеский шалун под смех воевод.
Но у знатной пленницы на уме было другое:
— Почему с отцом Паисием обращаются как с рабом? Он пришел ко мне, немедленно его освободи!
— В другой раз о таких капризах сообщай письменно, — холодно бросил он, сказал арсам привести к ней священника, а сам пошел навестить Адаш, которую разместили в соседнем доме, — перед новой ночевкой с Лидией хотел себя как следует по-мужски опустошить.
Вечером городская жизнь приняла еще более разгульный характер. В войсках Романии служило немало чужеземных отрядов-тагм, и при желании дарникскую тысячу легко можно было принять за один из этих отрядов, временно разместившихся в Дикее, тем более что словене сами охотно подтверждали: да, прибыли наниматься на ромейскую службу. Те из них, кто вместо женщин получил серебро и золото, нашли им не худшее применение, чем новоявленные молодожены: с пристани шли продолжать гулять в трактории и к веселым портовым девкам.
Слыша с улиц пьяные крики липовцев, Рыбья Кровь почувствовал нешуточную тревогу. Покинув Адаш, обошел все дозоры, всюду находя повальное пьянство. Ватага княжеских арсов опрокидывала на головы дозорных ведра воды, тех, кто совсем не стоял на ногах, стаскивали на пристань, туда же сгоняли и тех воинов, кто в поисках ночных подвигов стремился разбрестись по всему городу.