От выдержки каждого зависит жизнь. Если сделаете быстро, часовые у немцев в панике разбегутся. Вам останется взять только тех, что останутся в блиндажах.
Сейчас выходим на тропу и следуем вперед по тропе цепочной. Дистанция друг от друга полтора, два метра. Головной дозор высылает Рязанцев в количестве трех человек. Я, Рязанцев и командир взвода дивизионной разведки двигаемся за головным дозором. За нашей группой идет взвод дивизионной разведки, за ним следует разведка полка. У кого какие вопросы? Вопросов нет приступить к движению! Вперед уходят трое разведчиков. За ними следуем мы и остальные ребята. Мы идем по тропе вдоль опушки леса. Мы прошли метров двести. На первом этапе пока все тихо и спокойно. Я делаю знак головному дозору остановиться. Теперь нужно осмотреться. В таких делах торопиться и идти на пролом нельзя.
— Метров сто нужно бы еще пройти! говорю я Рязанцеву и показываю рукой в низину на взлетевшую ракету из немецкого окопа. Он молча кивает, командир взвода молчит.
Я не помню фамилию лейтенанта, командира взвода дивизионной разведки. Сегодня я его увидел первый раз. Вчера Чёрнов раз назвал его фамилию, когда я был у командира полка, а я как-то пропустил мимо ушей. Все это время не до него было, чтобы уточнять как его фамилия. Лейтенант и лейтенант!
Мы прошли еще метров сто и снова встали. Нужно было постоять некоторое время и почувствовать обстановку, осмотреться кругом, взглянуть как немец себя ведет в этом проклятом окопе. Там под кустом у самого окопа погиб Коля Хасимов, когда они с Валеевым хотели взять языка. Вот судьба! Под случайный выстрел попал!
Тропинка, на которой мы стоим, тянется вдоль опушки леса. Здесь все знакомо. Здесь две недели назад мы взяли языка. Тропинка под ногами твердая. Чуть только сверху припушена налетом свежего снега. Справа ее прикрывает узкая полоса густых елей. Кругом пушистым ровным слоем лежит снег. На снегу никаких следов, ни воронок от наших снарядов. На елях снежные шапки до самой земли висят. Вот красота! Ни пуль тебе, ни снарядов! Кругом тишина, аж в ушах комары звенят. Вот в таком бы снежку завалиться и отлежаться, выспаться как следует, а я считай вторые сутки и всё на ногах.
Мы стоим на тропе и всякая ерунда лезет мне в голову. Ну что? Наверно пора? — думаю я. Вот ведь так всегда. Перед нами низина. В низине смерть. Почему такая тишина? Я стою и медлю. В душе должно что-то подняться и появиться решительность. Тогда уж будет легче. Тогда полное безразличие придет. Нужно собраться заставить себя! А оно еще не созрело. Оборачиваюсь назад, смотрю на цепочку разведчиков. Каждый из них живой человек, как и я, каждого из них сомнения и мысли мучают. Нет никакой реальной надежды, крохотной зацепки, что мы благополучно проскочим низину. Каждый сейчас представляет, что будет в низине, если по нашей цепи ударят немецкие пулеметы. Один шанс из ста проскочить, если ушастый немец в окопе носом клюёт. Я трогаю за плечо Рязанцева, и мы идем в середину шеренги. Пока мы идем, у меня в голове созревает новая расстановка групп. Если пойдут все сразу цепью и попадут под пулеметный огонь, погибнут все, никому из низины не выбраться. Нужно идти по очереди. Пойдем в три группы, прикидываю я. Мы останавливаемся, трое ребят из головного дозора сзади стоят.