Мы никак не ожидали увидеть перед собой зажженные свечи и горящие лампады. Снаружи, со стороны улицы и со двора, это был обыкновенный бревенчатый серый дом, больше похожий на деревенскую избу. А заглянув во внутрь, в освещенную мерцающим огнём покои, мы увидели что-то похожее на алтарь, на божий храм, на святую обитель.
Посередине комнаты стоял длинный стол. На столе лежали расшитые полотенца, на них караваи хлеба, солонки с белой солью, и церковные просвирки. Не было только на столе церковного кагора, которым когда-то в эшелоне хотели угостить меня мои солдаты. Здесь на столе стояли начищенные до блеска тяжелые бронзовые подсвечники. Они были утыканы тонкими, как гвозди, восковыми свечами. Свечи горели ярким и жёлтым огнём. На ум сразу пришла когда-то знакомая песенка:
— "Помнишь ты ноченьку темную. В тройке мы мчались вдвоем. Лишь фонари, горят одинокие, тусклым и жёлтым огнём…"[53].
Пламя с нескольких свечей слетело, его сорвало воздухом, когда открылась дверь. Теперь они дымили и пускали неприятную вонь. Запах от них был, как от сгоревших отбросов. Мы вошли в дом со свежего воздуха и теперь нам из комнаты в лицо ударил спертый запах человеческих тел. Пахло потом, маслом горевших лампад и церковным ладаном.
Низкая избёнка, где рукой можно достать до потолка, это вам не купол и не своды церковного собора.
— Кругом война, а тут божья благодать! — сказал старшина переступая порог избушки.
В первый момент мы были ошеломлены и даже опешили. Но, оглядевшись и придя быстро в себя, мы смело шагнули вперёд, согнувшись под низкой притолокой двери. Повсюду на стенах и в красном углу висели иконы и на нас с них смотрели святые спокойные лики. Куда не отодвинься, не отойди, взгляд святого повернут всё время к тебе, глаза сосредоточенно смотрят в твою сторону.
— "Центральная перспектива", — подумал я.
Когда-то нам в кружке рисования рассказывали об этом. Перед каждой иконой горящая лампада. Отблеск её пламени тихо колеблется в прозрачном сосуде, наполненным маслом. Большая, красного стекла, в серебряной оправе, лампада горит перед большой иконой в углу. Она подвешена к потолку на трёх ажурных, расходящихся вниз, медных цепях. У окон, вдоль передней стены, стояла широкая деревянная лавка.
Около неё на полу в чёрных покрывалах молились монашенки. Лица их были скрыты чёрными накидками, но из-под них торчали носы, костлявые подбородки, и покрытые морщинами губы. Богомолки молча шевелили губами и раз от раза, как по команде, крестились и отбивали поклоны.
Они не повернули головы, когда мы вошли. Они не шевельнулись и не вздрогнули, когда мы переступили через порог их обители. Они не повели даже глазом, когда мы подошли вплотную к столу. Они ещё с большим старанием, рвением и усердием стали креститься, желая пробить деревянный пол своими лбами. Так, во всяком случае, мне показалось.