— Только один раз?
— А зачем больше-то?
— И что было в походе?
— Да ничего особого и не было. Дошли до святыни, поклонились и обратно пошли.
«Содержательно, — подумал Илюшин. — Дошли, поклонились, пошли обратно».
Он глянул на Кордыбайлова повнимательнее — тот сидел и безучастно смотрел на стол, усыпанный хлебными крошками. Не старый еще мужик, но выглядит на все шестьдесят — морщинистый, лицо унылое, щеки обвисшие.
— Голубей бы тебе держать, — неожиданно сказал Макар, переходя на «ты».
— Чего? — не понял паломник.
— Голубей, говорю. Что у тебя, тряпки нет дома? Или тебя ломает лишний раз со стола стереть?
— Ты о чем?
— Да о том! Сидим, как свиньи, все в крошках. Смотреть противно.
— А ты не смотри, — покорно заметил мужик, и Илюшин понял, что из дома его не выгонят. — Слушай, тебе чего вообще надо от меня, а?
«Ну слава богу, проснулся», — поздравил себя Макар. А вслух сказал:
— Можешь ты мне нормально, по-человечески рассказать, что у вас с паломничеством было? И не пудри мне мозги, ради бога!
— А ты не заливай про студента, — огрызнулся Иван Иванович.
Он встал, открыл сопротивляющуюся дверцу холодильника и достал бутылку. Макар содрогнулся, но выбора у него не было.
— Закусить есть? — спросил он, стараясь, чтобы голос не звучал обреченно.
— А то! — обиделся Кордыбайлов. — У нас все есть.
Крошки полетели на пол, а на изрубцованной порезами ножа скатерти появились два стакана и запотевшая бутылка. Из пакета, висевшего на спинке стула, Кордыбайлов достал половинку ржаного и разломил ее пополам.
— Держи закусь.
После второго стакана дело пошло на лад. Иван Иванович в подробности не пускался, но и того, что он рассказывал, Макару пока было достаточно.
— Ходил я с Данилой один раз только, — говорил Кордыбайлов, вертя в мозолистых руках пустой стакан. — И то не больно далеко — в Дивеевский монастырь. Учение, оно ведь что говорит: в каждой святыне православной есть другая, от большинства людей скрытая. Или не главная. Ну, вот как в том самом монастыре. Нас Данила учил, что попы вроде как украли священные вещи, но сами ими особо пользоваться не могут и только рядом с ними что-нибудь свое пристраивают, вроде чтоб и им силы хватило.
— Не понял: как украли?
— Ну, не украли, а просто своими объявили.
— А чьи они на самом деле?
— На самом деле общие, и от них любой человек может к Богу стать ближе. А если вера у него правильная, то и вообще чуть ли не святым. В общем, в Дивеевском монастыре это береза старая, на которой лик Богоматери явлен.
— Вырезан, что ли?
— Да ну тебя! При чем тут вырезан? Явлен, говорят тебе. И не перебивай меня! Давай-ка по третьей…