— Давно пора, я тебе сто лет про них говорил… — начал было Игорь Сергеевич, но наткнулся на взгляд сестры и осекся.
— Я хочу, чтобы каждый из вас понял: Затрава очень опасен. Этот человек не остановится ни перед чем, поэтому каждый из вас должен принять свои меры предосторожности. Разумеется, прокуратура расследует преступление, но на наши правоохранительные органы у меня надежды мало, откровенно говоря. Наташа, старайтесь не ходить одна. Ты, Эдик, пожалуйста, договорись с охраной своего банка.
— Мама! — страдальчески поднял глаза к потолку Эдик. — Ну о чем я с ними договорюсь?
— Поставь их в известность о ситуации, — не терпящим возражений голосом приказала Евгения Генриховна, — а дальше уже не твое дело. Так… Алла, когда закрывается твоя галерея?
— Наверное, через месяц, — протянула Алла Дмитриевна. — А что?
— То, что тебе предпочтительнее посидеть пока дома. Возьми отпуск или больничный.
Внезапно раздался хрипловатый голос Боброва:
— Знаешь, Женечка, я думаю, что Алле ничего брать не надо. Давай не будем паниковать и переходить на осадное положение. Вполне возможно, что Алле даже безопаснее будет находиться пока на работе, а не… не дома. Так что ты… ты не паникуй раньше времени.
Наташа посмотрела на свекровь и подумала, что меньше всего к той применимо слово «паниковать». Госпожа Гольц, подняв брови, посмотрела на Аллу Дмитриевну, но та сидела, уставившись в скатерть. Точь-в-точь, как Ольга Степановна. И тогда Евгения Генриховна перевела взгляд на брата. Господин Бобров постарался сделать вид невозмутимый, но у него не очень хорошо получилось.
— Игорь, — голос Евгении Генриховны звучал дружелюбно, но Наташу чуть не передернуло, — скажи мне, пожалуйста: ты знаешь что-то, чего не знаю я?
— Женечка, я не понимаю, о чем ты?
Евгения Генриховна продолжала смотреть на Боброва, и Наташе подумалось, что сейчас он вскочит и убежит из столовой. Но вместо него вскочила с места его жена.
— Нет, это невыносимо, совершенно невыносимо! — вскрикнула Алла Дмитриевна и быстрыми шагами вышла из столовой. По ковру негромко простучали каблуки и затихли в отдалении.
— Женя, извини, — нарушил молчание Игорь Сергеевич. — Она не в себе после вчерашнего.
Евгения Генриховна, не взглянув на брата, молча кивнула и продолжила пить кофе.
— Мамочка, — раздался у Наташи под боком голос Тимоши, — я еще тостов хочу.
— Сейчас, маленький, сейчас! — закудахтала Ольга Степановна и убежала на кухню.
— Мама, я сейчас хочу, — ныл Тим. — Дай мне твой кусочек.
Наташа попыталась что-то объяснить сыну, но не преуспела.