Я знала, что Аннет попала в другой класс, и скучала по ней. Вместе с остальными я переходила из кабинета в кабинет, стараясь держаться подальше от группки насмешников, и особенно противного имбирно-волосого мальчишки. Учителем обществоведения был мистер Скоггинс, крупный мужчина в строгом костюме и галстуке. Низким голосом он объяснил, что для занятий по его предмету мы должны быть в курсе последних новостей. И еще мы будем имитировать игру на бирже, а через несколько недель посмотрим, сумели заработать или потеряли деньги. Закусив губу, я прикидывала, смогу ли раздобыть газеты с биржевыми сводками.
Я пока ни разу не вызывалась отвечать. Понимала я сейчас почти все, но усилия, которые приходилось прикладывать, чтобы уловить английскую речь, очень утомляли. К ланчу, когда мы с Аннет наконец встретились в кафетерии, я была совершенно измучена.
— Как я рада тебя видеть! — воскликнула Аннет, и ее металлические брекеты ярко блеснули. — Здесь все такие странные.
Аннет почти не загорела, только веснушек стало больше, и издалека лицо ее казалось темнее. Она выросла и похудела. Волосы у Аннет тоже отросли и теперь уже не клубились облаком над головой, а торчали пирамидой позади шеи. К моему удивлению, она взяла поднос и встала в очередь вместе со мной.
— Ты тоже обедаешь бесплатно?
— Дурочка, — хихикнула она, — здесь все едят в кафетерии, это входит в обучение.
Салат-бар оказался огромен, с множеством лакомств, которые я никогда прежде не пробовала, вроде маслин и швейцарского сыра. Основным блюдом в этот день была кисло-сладкая свинина с распаренным рисом, такая же иностранная на вкус, как и все остальное. Рис — жесткий и безвкусный, а свинина просто красного цвета, а вовсе не обжарена в соусе ча-сиу. Но я все равно была счастлива, сидя рядом с Аннет.
После ланча была биология; мне очень понравилось, ведь нас знакомили с такими вещами, как научный дневник и клеточная структура, которые я не изучала в Гонконге. В конце занятия учитель написал на доске вопрос:
Геном бактерии Е. coli содержит 4,8 миллиона комплементарных пар, а геном человека — 6 миллиардов пар. Насколько геном человека длиннее генома бактерии Е. coli?
— Подумайте дома, с какой стороны вы подступитесь к этой проблеме, — предложил учитель. — Может быть, у кого-то уже есть идеи?
Класс не шелохнулся.
Очень медленно я подняла руку и, когда учитель кивнул, проговорила:
— Получается 1,25 умноженное на 10 в кубе, сэр. — И чуть не прикусила язык от досады: опять это невольно вырвавшееся «сэр».
Даже не заглянув в журнал, он улыбнулся: