— Я уже все убрала!
— Все осколки? — Глаза Люды округлились от изумления.
— Все осколки… То есть не осколки, конечно… — Рыжая уже сама запуталась в том, что хотела сказать. — Люстра не так сильно разбилась… Мой муж уже прицепил ее обратно и ушел на работу.
— За пять минут? — не поверил Вадик.
— Я сказала: нечего тут смотреть! — разозлилась Рыжая. — Марш отсюда! А то я милицию вызову, скажу, что вы в чужие квартиры врываетесь!
Рыжая в сердцах хлопнула дверью. Так быстро, что едва успела убрать из щели свое мышиное лицо.
— Это мы милицию в следующий раз вызовем! — крикнул ей вслед Вадик.
— Рыжая! — добавила Люда, и все трое, радуясь одержанной победе, вернулись в Машину квартиру.
— Ну что?
— Муж у нее — не человек, а электровеник! Пяти минут не прошло, а он уже и люстру хрустальную по осколочкам собрал, и на работу успел убежать!
— Да врет она все про хрустальную люстру! Нас припугнуть хотела! У-у, Рыжая!
Глава VI ВТОРОЕ ОГРАБЛЕНИЕ
Впрочем, вскоре у ребят в бесконечной игре с противной соседкой появился неожиданный козырь: Рыжая затеяла ремонт. Она, сияя, говорила всем, что евроремонт — это чудо, что жить в такой квартире — одно удовольствие, что только очень состоятельные люди могут позволить себе эту роскошь.
Взрослые слушали этот вздор серьезно, делая вежливо-скучающую мину, а ребята ухмылялись: ну и нет ничего особенного в этом евроремонте. Красиво, конечно, но таких евроремонтов уже в каждой третьей квартире наделали, можно подумать, одна Рыжая такая умная и богатая!
Одна баба Шура приняла новость о евроремонте в штыки. Рыжая последнее время пыталась примириться с суровой бабулькой, но баба Шура ни на какие перемирия упрямо идти не желала. Такой вот у нее был характер: уж если невзлюбила она человека — считай, навсегда.
Однажды к Рыжей привезли новую стальную дверь и поставили ее на площадке между этажами. В это время поднималась домой баба Шура.
— Это что еще за гроб с музыкой в нашем подъезде! — закричала она.
— Какой же гроб? — обиделась Рыжая. — Это стальная дверь.
— Тебе ее, что ли, ставить будут?
— Да, конечно. Вот завтра старую уберут, а эту поставят.
— Это правильно. Чтобы тебя поменьше слышно было.
— И чего вы такая вредная, Александра Ильинична? — покраснела Рыжая.
— Это я-то вредная? Я, моя милая, ангел во плоти, поискать таких ангелов-то. А вот тебя и не знаю, в какой разряд сунуть за твою неуживчивость. Вот запрись за своей стальной дверью и во двор носа не кажи!
— Ну, уж это мое дело! — разозлилась Рыжая.
— От воров, поди, прячешься? — не обращая внимания на ее выкрик, продолжала баба Шура. — Сережки изумрудные бережешь?