— А что? — как ни в чем ни бывало ответил тот — Тоже выход. Не лучший, конечно. Но как вариант…
Поймал в зеркале заднего вида ее испуганный взгляд, рассмеялся, и добавил:
— Да ладно! Че ты? Я ж говорю — не лучший вариант! Вон, сейчас Олег что-нибудь придумает. Не боись! Мы не для того за тебя вписывались, чтобы потом тебя вот «прикапывать»!
— А для чего?
— А из человеколюбия! Исключительно. Веришь? — и опять взглянул в зеркало.
Элеонора отрицательно покачала головой — не верит, типа.
— Ну вот… — расстроенно произнес Толик, — Типа «знаешь жизнь»? А ну и зря. Из чистого аль… Это… Как, Олег?
— Альтруизма.
— Во-во. Из чистого его. Ну сама посуди — какой нам от тебя прибыток кроме синяков? — и потрогал припухшую бровь со ссадиной, — тот хач, у столика, все же попал ему кулаком в лицо.
Элеонора, видно было, что устыдилась. Отцепилась от дверной ручки, тряхнула плечом и возмущенно зыркнула на меня, чтобы я за нее не хватался. Больно надо, — пусть прыгает…
Батя подумал, порасспрашивал ее, что за телефоны были в телефонной книге мобильника, и махнул рукой:
— А! Пусть ищут. Прописана, говоришь, в коттеджном поселке? Ну, пусть там и ищут. Про квартиру в городе кто из сотрудников — коллег отца знал? Знают, что есть, не знают адреса? Это хорошо. Ну и все. И вообще. Сейчас, по мере усугубления ситуации, много желающих будет счеты там свести, или предъявить чего, — от всех прятаться… Пусть придут и предъявят, если горят желанием. И мы — предъявим!
На том и порешили.
Рыжую завезли домой, проводили до квартиры. Света опять не было, подъезд открыл дежурный, мужик с 11-го этажа, поздоровался, с любопытством позырил на Элеонору и всю нашу гоп-компанию.
Отворив уже свою пафосную дверь в квартиру — ну точно сейф, а отделка какая! Даром что я в первом подъезде не бываю, обратил бы внимание, — она извиняющимся тоном сказала:
— Я бы вас пригласила на чай, но, Олег Сергеевич, мне даже угостить вас нечем… Может, завтра зайдете? Мне, право, не удобно…
— Чай с собой приносить? — отметился Толик.
Рыжая фыркнула, попрощалась до завтра со всеми нами, и закрылась.
Дома мама с удивлением рассматривала ссадины на лице Толика, ободранный и залитый йодом кулак, но ничего не сказала и ушла спать. Наверняка ведь подумала: «Я знала, что он бандит!», что бы еще? А что Толик вписался за девчонку «против превосходящих сил противника» — так и не поверила бы, небось.
Пили чай на кухне, батя назначил «разбор полетов».
— Да. Это мы влезли… РобинГуды хреновы… Ну Толян-то ладно, — отморозок, но я-то?… Да еще Сергей с нами… Не, это была конкретная дурость, и мне за этот эпизод в биографии всегда будет стыдно!