— Узнаете, конечно? — нагнулась к Мазуру Даша.
— Узнаю, — нехотя сказал он. — Это и есть тот… Никитин.
— Ага. Никитин Юрий Петрович, из здешней уголовки. Обидчик ваш. — Она повернулась к Кацубе. — Веселые дела получаются правда? Вас интересует капитан водолазного бота Толстолобов — и вскоре его находят убитым, причем убийство не особенно старательно замаскировано под нападение пьяной шпаны. Возле вас крутится Сергей Прутков — и его находят мертвым. Вас обижает Никитин — и в соответствии с установившейся традицией ему всаживают заточку под ребро. Стоило вашему бравому спутнику, — кивнула она на Мазура, — закрутить роман с Екатериной Белинской, заведовавшей здешним музеем, как музей наполовину сгорает, а сама Белинская бесследно исчезает. Перебор получается. Кто, интересно, следующий? Соловаров?
— Кто-кто?
— Ой, ну не надо… — в зеркальце Мазур видел, как поморщилась Даша. — Гриша Нептун, с коим вы так мило ворковали на одной богатой дачке… Можете трогаться, больше у меня фотографий нет… пока.
— Хорошего вы о нас мнения, Дашенька…
— Где Белинская?
— Понятия не имею, — сказал Кацуба. — Дашенька, чтоб я так жил — пустышку тянете. Я устал вам это доказывать…
— Вы, по-моему, одного не понимаете, — сказала она так, словно пропустила все его слова мимо ушей. — Не понимаете, что ваш размах, ваша чересчур буйная деятельность начинают уже кое-кому становиться поперек горла. Особенно после убийства Никитина.
— Будут мешать жить? — небрежно спросил Кацуба.
— Могут о с л о ж н и т ь жизнь, — сказала Даша. — В конце-то концов, не вы самые крутые на этом свете. На свете вообще нет самых крутых…
— Слушайте, Даша, — сказал Кацуба серьезно. — Нас что, кто-то старательно поливает грязью?
Она молчала. Ни словечка не проронила до тех пор, пока Кацуба не остановил машину.
— Уж извините, дальше придется пешочком. Я тут присмотрел один гараж, бросать тачку возле гостиницы как-то непривычно для коренного шантарца…
Она сговорчиво вылезла, спросила:
— Я так понимаю, на корабль меня больше не пустят?
— Ну что вы, Дашенька, — ухмыльнулся Кацуба. — Присоединяйтесь завтра, всегда рады, а если еще юбочку покороче наденете, я вам цветов куплю… Подождете нас? До гостиницы проводим, а то еще обидит кто…
— Замучаются обижать, — сухо сказала она. — Значит, можно завтра с вами?
— Конечно.
— Всего наилучшего, — сказала она столь же сухо и, не оглядываясь, пошла прочь по темной улице.
— Ах, какая девка… — вздохнул Кацуба, глядя ей вслед. — Огонь, во всех смыслах… Интересно только, кто ей про нас пакости рассказывает? Ведь рассказывает кто-то, нюхом чую… Ладно, подожди тут пару минут, я сейчас…