Крючок для пираньи

Когда в борьбе за власть появляется фигура, стоящая вне политики и вне закона, то трудно представить итог противостояния. Такой фигурой в романе А.Бушкова является капитан первого ранга Мазур, известный читателю по романам «Охота на пиранью» и «След пираньи».

«Мы не будем больше одни, дорогой.

Куда б мы ни пошли,

где б ни пытались скрыться,

нас будет не двое, а трое — ты,

я и будущая война…»

Ханох Левин

Действующие лица романа вымышлены, всякое сходство с реально существующими людьми или организациями — не более чем случайное совпадение. Это касается и города Тиксона, никогда не существовавшего.

Александр Бушков

Это был самый необычный в сибирском небе самолет — о чем, конечно, никто и понятия не имел, потому что и со стороны аэроплан выглядел вполне обыкновенно, и посторонний, угоди он каким-то чудом в салон, не узрел бы ничего для себя странного. Разве что кресел было поменьше, чем на обычном ЯК-40, да пассажиры беззастенчиво курили. Впрочем, ни первое, ни второе в наши непонятные времена не могло уже служить отличительным признаком необычности — скорее уж подворачивалась мысль, что летательный аппарат тяжелее воздуха принадлежит очередному новому русскому и всецело приспособлен для его удобства.

За иллюминатором не было ничего интересного — сплошной слой высотных облаков, больше всего напоминавших необозримое заснеженное поле с торчавшими там и сям острыми застругами. Так и казалось, что вот-вот на горизонте замаячат лыжники, а то и утонувшая в снегах по самую трубу избушка. Было скучно. Особенно тому, кто представления не имел, куда, собственно, он летит и зачем. Мазур ради вящего душевного спокойствия напомнил себе, что и остальные, вполне может оказаться, понятия не имеют, зачем их бросили к Полярному кругу, — но легче от этого как-то не становилось.

Собственно, никакого Мазура в данный исторический момент и не существовало, если честно. Был некий Микушевич Владимир Степанович, научный сотрудник некоего питерского НИИ, каким-то хитрым способом увязывавшего в своей работе гидрологию, географию и что-то там еще, связанное с морями-океанами. Для особо настырных педантов, привыкших встречать не по одежке, а по бумажке, существовали и оформленный должным образом чуть потрепанный паспорт, и пропасть других бумажек, подкреплявших легенду означенного Микушевича, — с какого ракурса ни смотри, под каким углом ни разглядывай.

Ему случалось в жизни пользоваться фальшивыми документами — однако впервые на задание приходилось идти под скрупулезнейше проработанной л и ч и н о й. Обычно у «морских дьяволов» не бывает ни легенд, ни личин, ни документов, за редким исключением (вроде полузабытой африканской одиссеи) они выступают в двух ипостасях: либо в облике стремительных призраков без лиц и дара речи, либо в виде неопознанных трупов, которые не могут привязать к конкретной точке земного шара и лучшие специалисты. Правда, на сей раз он не был уверен, что выступит в роли «морского дьявола». Ни в чем он не был уверен — разве что в том, что Кацуба единственный, кто знает пока самую чуточку больше других.