Он узнал, что, проходя по коридору, встретил несовершеннолетнюю гражданку Кузину Веронику Николаевну, каковую и зазвал к себе в номер с помощью самого низкого коварства, попросив помочь ему разобрать неразборчиво написанное на конверте название одной из здешних улиц — его, видите ли, попросили передать кому-то письмо, а он не возьмет в толк, как называется улица… Когда доверчивая девочка оказалась в номере гражданина Микушевича, означенный предложил ей за денежное вознаграждение вступить с ним в интимные отношения извращенным способом, а получив отказ, зверем накинулся на бедное дитя и принялся срывать одежду. Трагический финал предотвратил совершенно случайно проходивший по коридору старший лейтенант милиции Никитин…
«Так и есть, — подумал Мазур. — Все остальные фигурируют в сем историческом документе вовсе без фамилий, как «призванные на помощь граждане». Интересно, что за контора прикрылась индифферентным к происходящему старлеем? Серьезная, если он вынужден плясать под их дудку, что твоя Каштанка…»
Вслед за тем сунули под нос протокол и рыкнули:
— Подписывай!
— Не буду, — твердо сказал Мазур.
И отказывался напрочь, как ни маячили возле физиономии ядреные кулаки. За все время его и пальцем не тронули, что внушало некоторые надежды.
— Ладно, — распорядился главный. — Поехали. Сейчас в дежурке с тобой сержанты потолкуют, потом в камере добавят вовсе уж обстоятельно…
На нем сноровисто защелкнули наручники и потащили к дверям. Мазур, почувствовав приближение решающего момента, воззвал голосом, способным разжалобить и камень:
— Мужики, да подождите, в самом деле! Может, как-то договориться можно? Я же вам не бич подвальный, в самом-то деле!
— Деньги совать будешь? — с любопытством спросил главный. — Еще одну статью заработать хочешь?
— Да нет, какие деньги! — орал Мазур, старательно упираясь каблуками в пол, выдираясь. — Давайте по-человечески, мужики! Может, можно как-то?
Его, согнув пополам, уже почти вытолкнули за дверь — и тут он услышал наконец-то голос главного:
— Погодите-ка… Посадите клиента.
Мазура тычком пихнули в кресло, он ушиб о поручни скованные за спиной руки, зашипел от боли сквозь зубы. Подняв голову, обнаружил, что остался один на один с главным, а дверь спальни тщательно прикрыта. И мысленно возликовал — клюнуло…
— Хреновые дела, Володя? — спросил главный, присевший напротив него на постель.
Особого сочувствия в его голосе не было — так, намек на простые человеческие чувства, таящиеся на дне души даже суровых службистов.
— Куда уж хреновее… — согласился Мазур.