Собеседник лейтенанта сел на стул и, вытащив из коробки папиросу, постучал ею об коробку. Чиркнул спичкой.
- Ты кури, если охота.
- Спасибо, - Кожин тоже чиркнул спичкой, прикуривая. - А кто там - на той стороне?
- В основном, конечно, контрабандисты. Как правило - китайцы, у них этот промысел ещё с царских времен отлажен. Но и всякой прочей швали хватает. Хунхузы забредают, но это редко, они больше на своей стороне шалят. А вот казаки... те, бывает, и к нам заглядывают. Не могут, сволочи, простить своего разгрома. Тут ведь и семеновские недобитки окопались, и ещё не пойми кто... Как это у попов говорилось - всякой твари по паре.
- А у нас тут что?
- Да, почитай, ничего и нет. В деревнях народ живет - так он тут уже сто лет живет. В тайге всякие людишки обретаются, так те в деревню только за припасом и заходят. В основном в лесу сидят безвылазно. Среди них тоже есть... всякие. Документов у большинства жителей здесь ещё с давних времен не водилось. По причине ненадобности - отсюда-то никто ведь никуда, окромя как в армию по призыву, не выезжал. Сейчас-то мы это дело поправили, по крайней мере - переписали всех, кто и где живет. Но всё равно... полной ясности нет.
- Так местное население нам не помогает?
- Хм! Ну, как тебе сказать... Помогать-то помогает... только вот особого рвения в этом нет. Контрабандисты-то кому своё добро волокут? Им же и тащат, а уж те далее его налаживают.
- И что же они несут?
- Спирт. Марафет. Порошки разные и прочее добро. Ткани всякие. Даже иголки с нитками! В любой дом зайди - у всех это есть. А спросишь, где взял - ответ один. Мол, на базаре купил.
- Марафет тоже?!
- Нет, тут с этим делом строго - не потребляют. Он весь в глубину страны идет. Но меньше стали его таскать, это уже милиции в плюс - повывели любителей!
- А назад контрабандисты что несут?
- Золото. Иногда монеты царские попадаются. Но в основном - песок и самородки. Деньги наши попадаются, но нечасто.
- А откуда берут?
- Иногда отсюда, в тайге его тайком моют. В иных случаях - привозят ещё откуда-то. У нас здесь с оперативным обеспечением трудно. Население местное нас не то чтобы не любит - этого нет, но... как бы тебе сказать... не жалует. На словах все вежливые да уважительные, а вот на деле никто помогать не рвется. Здешние места - каторжные, сюда ещё Николашка всяких душегубов, опосля каторги, ссылал на вечное поселение, так что память у них тут осталась прежняя. Да и уклад жизни соответствующий. Мол, не тронь меня - и я тебя не трону. Засядут за своими заборами - и всё тут. Промеж себя, ясен пень, у них иначе дело обстоит. Примут и обогреют, да в беде помогут. А к властям отношение... в общем - сам все увидишь.