Она нажала на клавишу контейнера, висевшего на стене рядом с дверью,— в ладонь брызнула струя геля с изопропиловым спиртом. Дилан продезинфицировала руки и из коробки на стойке достала пару латексных перчаток. Мгновенно все события последних дней — даже часов — стерлись из памяти. Даже личные проблемы исчезли, как только она открыла дверь. Сейчас ничто не имело значения, кроме женщины, лежавшей на кровати в паутине трубок.
Господи, ее мать казалась такой маленькой и хрупкой! Шерон действительно была невысокой женщиной, дюйма на четыре ниже Дилан, и более рыжей. Хотя после первой битвы с раком ее волосы начали седеть и сейчас были коротко острижены. С этой прической Шерон выглядела лет на десять моложе своих шестидесяти четырех. Дилан почувствовала раздражение и даже злобу оттого, что повторный курс химиотерапии безжалостно уничтожит этот великолепный медный ежик.
Стараясь не шуметь, она осторожно подошла к кровати. Но Шерон не спала, она тут же открыла глаза — зеленые, излучающие тепло.
— О, Дилан... Здравствуй, детка. — Ее голос был слабый и прерывистый, только он и выдавал, что она тяжело больна. Шерон сжала руку Дилан. — Ну, как поездка, дорогая? Когда ты вернулась?
Черт.
Мама считала, что она ненадолго задержалась в Европе, а Дилан несколько дней, проведенных с Рио, показались вечностью.
— Я... только что вернулась домой, — ответила Дилан, что вполне соответствовало правде. Она присела на край узкой больничной кровати, Шерон продолжала держать ее за руку.
— Я немного беспокоилась, что ты так неожиданно изменила свои планы. И твое электронное письмо о том, что ты хочешь провести несколько дней, путешествуя по Европе самостоятельно, было таким коротким и загадочным. И почему ты не звонила мне?
— Прости, — сказала Дилан, ей было больно оттого, что она заставила маму волноваться. — Я бы тебе обязательно позвонила, если бы могла. Мамочка, мне так жаль, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.
— Я нормально себя чувствую. Значительно лучше, когда ты рядом. — Шерон спокойно посмотрела на дочь. — Но я умираю, детка. Ты же понимаешь это, не так ли?
— Не говори так. — Дилан сжала руку матери, затем поднесла ее к губам и поцеловала, почувствовав холод ее пальцев. — Ты справишься и на этот раз. Ты выздоровеешь, и все будет хорошо.
Шерон промолчала, не желая развивать эту тему.
— Давай лучше поговорим о тебе. Расскажи, где ты была, что видела, я хочу все знать.
Дилан опустила глаза, не в силах выдержать взгляд матери. Так она делала всякий раз, когда не могла рассказать ей правду. А сейчас она не могла. В любом случае все это было совершенно невероятным. Как бы мать отнеслась, если бы Дилан призналась, что увлеклась таинственным и опасным мужчиной? Вампиром.