– Стоп!
Он повернулся к ней. Глаза его сверкали такой яростью, что она, вжав голову в плечи, невольно попятилась в угол. Обычная техника выживания, но из-за этой трусости она почувствовала отвращение к себе.
Клинт замер. На несколько долгих, холодных секунд. Потом с проклятием отступил. Она чувствовала, как слезы жгут глаза. Только бы не заплакать. Сейчас нельзя. Она подняла голову и встретила взгляд его широко раскрытых, потрясенных глаз. Кровь шумела у нее в ушах, пульс частил, в горле пересохло. У него было такое пустое лицо, что это чуть не уничтожило Роми. Но он должен узнать... Должен, наконец, выслушать...
– Джастин выслан из США за употребление наркотиков, Клинт. Серьезных. На него заведено дело.
Она наблюдала за сменой эмоций на его лице: ужас, горе, смирение. Он опустил глаза:
– Я знаю, Роми...
* * *
Она едва расслышала это тихое признание, потому что рядом в темноте заухала сова. Роми втянула ледяной воздух и надолго замолчала. Наконец хрипло заговорила:
– Зачем же я тогда рву сердце, решая, как вам лучше сказать?
Клинт опустился в кресло-качалку:
– Он должен был приехать домой. Это часть условий. И вот он живет здесь, со мной.
«Та-ак. Подальше от неприятностей под ненавязчивый надзор своего боевого, имеющего высокие награды брата».
Клинт продолжал:
– Джастин хотел испытать себя. Начать все заново.
Она опустила голову:
– Это я понимаю.
– Мы все это понимаем.
– Вы думаете, я могу отнять у него этот шанс?
– А разве нет?
Сердце Роми болезненно сжалось.
– Я делаю это не для того, чтобы подловить Джастина, а чтобы защитить вас.
– Почему?
– Потому что вы его любите, а он собирается вас предать.
«И потому что я люблю тебя...»
– Роми, вы не могли бы кое-что для меня сделать? – Безжизненный голос привел ее в чувство. – Если бы я попросил вас прекратить расследование? Вы доверили бы мне самому во всем разобраться?
У нее скрутило живот, и опять зашумела кровь в ушах. Все, во что она когда-либо верила, оказалось подвешенным прямо рядом со всем, чего она желала. И она ничего не могла поделать ни с тем, ни с другим. Либо предать принципы, которыми дорожила, либо предать Клинта.
Она видела муку в его глазах, и ее сердце отзывалось на нее. Совесть заставила ее опустить глаза.
– Если бы это было в моей власти, да, могла бы.
Можно не сомневаться, Клинт разобрался бы с проступками брата по справедливости и остановил бы его, пока тот не натворил большего. Но это значило бы...
– Но если я так поступлю, мне нельзя будет здесь оставаться. – Ломкий голос выдавал все, что творилось у нее в душе. Где-то в горле застряли слезы. – Я должна думать о Лейтоне. Он – все, что у меня есть.